Весеннее чудо для мажора
Шрифт:
— Интересно, — пропела мама.
— Я бы сказала — забавно, — парировала бабушка.
— А я выражусь иначе, только вы уши закройте, — сердито высказался папа.
— Что? — испугалась я, повернувшись к родным.
Первым я увидела мамино лицо. В ее глазах — смешинки. Она чуть сморщила нос — всегда так делает, когда нервничает, и когда пытается смех сдержать. И, судя по подрагивающим губам, сейчас маме хотелось бы захохотать. Она кивнула вниз, на спинку стула, и я перевела туда глаза…
… и чуть не выматерилась
Вот это я лоханулась! Носилась тут с бутылками вина и козликами, а то, что на самом видном месте развешены штаны Андрея — этого я не заметила. Они в часть интерьера превратились.
— Трофей? — прыснула мама.
— Да, дочка, чьи же это штаны? — нехорошим голосом переспросил папа. — Явно не твои.
— Мужские, — со знанием дела заключила бабушка. — Грязные. И драные, — неодобрительно добавила она.
— Виктора? Вроде, он чистюля, — мама сняла штаны со стула, сложила их, и направилась к ванной. А я чуть не застонала — дверь я нараспашку оставила, прилаживала ее как могла, чтобы семья не заметила погрома, но мама — глазастая, как и я, и все замечает. Что надо, и что не надо.
Однако, вернулась она через половину минуты, еще более, чем до этого довольная. Сверкнула на меня глазами, и подмигнула.
— Эти штаны… они в углу валялись. Видимо, Наталья Игоревна — та, кто за домом присматривала, ими пыль вытирала, — постаралась я объяснить ситуацию, и при этом мысленно ругала себя последними словами.
Ну дура же? Дура! Как можно не заметить штаны, висящие на кухне, где я больше всего времени провожу? Как? Они же бельмо на чистеньком глазу этой кухоньки, они — пиратское знамя в спокойном, лазурном океане.
Зла на себя не хватает! И на Андрея тоже!
— Ну да, — кивнула бабушка. — Знаешь, Лиза, у одной моей знакомой девушки тоже родственники нашли мужские штаны. И она также отнекивалась, как и ты — мол, не знаю, чьи это. Висят штаны, и пусть висят — еды же не просят, а откуда взялись — да кто ж вспомнит. Знаешь, что в итоге случилось с этой девушкой?
— Нет, — убито ответила бабушке, но я знаю, что она в итоге скажет.
— Она умерла! — трагично воскликнула бабуля. — Связалась с проходимцем, семье своей врала, а этот негодяй обокрал ее, квартиру переписал, и убил. Его штаны были.
— Ольга Андреевна, — мама покачала головой, явно не одобряя традиционную сказочку бабушки.
Я встала, и подошла к закипевшему чайнику. Бабушка в своем репертуаре, я с детства слышу эти истории, и ведь раньше верила. Когда молода и наивна была.
— Лиза, а ты знаешь, кто тоже слушал рок? Паренек из Битлз. Знаешь, что с ним случилось? Он умер! И вообще, эта музыка для наркоманов. Интеллектуалы слушают классику, — вспомнилось мне одно из бабушкиных высказываний, и я невольно фыркнула.
Она ничего мне не запрещала, но все новое и подозрительное воспринимала драматично. Была у меня идея петь
— Лиза? Мне нужно о чем-то знать? — строго спросил папа.
— Нет, — невинно ответила я, и поставила перед ним чашку.
— Пойду руки мыть, — вздохнул он, но явно мне не поверил.
— Никит, на кухне ополосни руки. В ванной в раковине порошок, Лиза уборку затеяла. Не стоит его смывать, — вдруг произнесла мама.
Сначала я удивилась — никаких Комэтов я в раковину не насыпала, а потом поняла — мама оберегает меня от расспросов, и немного расслабилась.
Я люблю свою семью, а отца просто обожаю. Он не мой родной отец, они с мамой поженились, когда мне семь лет исполнилось. И я смутно, но помню свои мысли — а полюбит ли он меня? Шугалась сначала, стеснялась его папой называть, хотя очень этого хотела. Еще и в школе поделилась с девочкой, что у меня новый папа, а та возьми, да и заяви, что ее мама тоже замуж вышла, и в доме ребенок появился от нового мужа. А значит, скоро ее сдадут в детский дом. И меня тоже.
В итоге никого из нас, конечно, никуда не сдали, все это — детские страшилки, и только. Но страху я натерпелась. И папа заметил. Помню, как он подошел ко мне, и пообещал, что будет и любить, и защищать. Всегда.
И слово он свое держит крепко.
Я обняла папу со спины, поцеловала в колючую щеку, и почувствовала — расслабился. Пронесло, кажется — за еду принялся. Ну слава Богу!
— Виктор заезжал? — спросил он.
— Да.
— Обидел? — папа уловил мой недовольный тон, и я махнула рукой.
— Не обидел, а… не знаю. Как все выяснится — расскажу.
— Он мне не нравится, ты в курсе. Так что, если разбежитесь — я горестно вздыхать не буду.
— По-моему, Витя — милый мальчик, — вступилась за Вика мама.
— Не мужик, — отрезал папа, и запил это резкое высказывание чаем. — Сейчас перекусим, и покажешь, как устроилась. Экскурсию по свои хоромам проведешь. А затем… узнаешь. У нас с Надей для тебя сюрприз. И дочка, не волнуйся, каждый день и правда кататься к тебе не будем. Просто пока не привыкли, что ты — одна, неспокойно было, вот и решили заехать.
— Решили — и хорошо. Сейчас я вам все покажу, и вы успокоитесь! — улыбнулась я своей семье, и мы принялись за завтрак.
АНДРЕЙ
Практика в офисе была днищем. Определили меня к юристу, и сказали — помогай. А помощь состояла в абсолютной лаже — за канцелярией бегать, кофе носить и бумажки ксерокопировать. Выдержал я недолго, поймал себя на мысли, что тянет не документ отксерокопировать, а свою задницу, и ткнуть ею в лицо душному адвокатишке.