Весеннее пробуждение
Шрифт:
– Я не собираюсь увольнять Сюзи за это, хотя было бы лучше, если бы она не сочла нужным вас прятать. Просто я думала, как мне с ней повезло и что без нее мы как без рук.
Впервые в голубых глазах мужчины промелькнуло негодование.
– Подозреваю, что вы поступите, как и все богатые дамы: просто найдете себе другую служанку. Но мне пора.
Он кивнул Пруденс и Виктории и сжал руку Сюзи:
– Увидимся в среду вечером, как всегда.
Сюзи кивнула, и он ушел.
– Так вот чем ты занята в выходные? – накинулась на нее Виктория. – Ах ты, хитрая лиса!
Сюзи
– Идите отдыхайте, я принесу чай и печенье. Вы же с ног валитесь.
Когда они снова уселись в кресла, Пруденс тут же перешла в наступление:
– Ты хотела сделать признание.
Виктория вздохнула. Все равно рано или поздно придется все рассказать.
– Когда ты попросила меня обратиться к Колину, я не стала этого делать. Я пошла к дяде Конраду.
На лице Пруденс мелькнула боль, и Виктория почувствовала себя несчастной.
– Почему?
– Потому что никто не заказывает симфонию у флейтиста. В таких случаях обращаются к дирижеру. Дядя Конрад обладает связями и властью, каких Колину не увидеть еще долгие годы. Я знала, что ему ничего не стоит организовать перевод Эндрю, а вот Колину это вряд ли бы удалось.
Пруденс опустила взгляд на свои руки:
– Ох, Вик. Ты же знаешь, что он обо мне думает.
– А ты знаешь, что думаю я. Ты – Бакстон. И дело не только в воспитании, хотя нас растили одинаково. В тебе столько же фамильной крови, сколько и во мне.
– Мир устроен совсем по-другому, – покачала головой Пруденс. – По крайней мере, твой.
Ее слова отдавали горечью, и Виктория подошла к Пруденс, опустилась на колени рядом с креслом и обвила ее руками.
– Это не мой мир, и он меняется. Ты сама это знаешь. Дядя Конрад купил Ровене аэроплан. Какие еще доказательства тебе нужны?
Пруденс всхлипнула и засмеялась одновременно.
Виктория посмотрела на нее снизу вверх:
– Пру, он даже не задумался. Сказал «да, конечно». И когда я написала ему о ранениях Эндрю, в ответном письме он попросил отсылать ему все счета, которые не оплатит армия.
Пруденс уставилась на огонь, и Виктория молча наблюдала, как играют на ее красивом лице отсветы пламени.
– Что мне делать, Вик? Все так изменилось.
– Ты будешь любить мужа и ребенка и заботиться о них в меру своих возможностей. Все будет так же, как если бы с Эндрю ничего не случилось. Тебе не следует торопить события, как и всем нам.
Виктория подумала о Ките, воюющем где-то на чужой земле. Вспоминает ли он о ней? А если его действительно отправили в тыл врага, как она боялась с самого начала? Если с ним что-нибудь случится? Сообщат ли его семье? И соизволит ли миссис Киттредж известить ее? Сердце заныло от тревоги. Она так и не получила ответа на свое письмо и ужасно волновалась. Обычно Кита трудно было упрекнуть в излишней молчаливости. Виктория сжала руку Пруденс и неожиданно взмолилась от всего сердца: «Господи, пусть с ним все будет хорошо. Даже если он возненавидит меня до конца жизни и никогда больше словом не обмолвится. Лишь бы он был жив. Прошу
Ровена стояла перед мистером Дирксом. Она знала, что выглядит ужасно, но не хотела тратить время на то, чтобы привести себя в порядок. Хотя, возможно, и следовало бы. Всю ночь она провела, согнувшись в три погибели в аэроплане, а когда рассвело и наступил ясный погожий день, подняла самолет в воздух и долетела до завода. Одежда на ней измялась и так и не просохла, волосы спутались.
Мистер Диркс бросил на нее один взгляд и с ходу принялся отчитывать:
– Вы хоть представляете, как мы волновались, когда Альберт совершил посадку, а вы так и не объявились? Я уже собирался высылать людей на поиски. О чем, черт побери, вы думали?!
Она сделала глубокий вдох, чтобы сохранить спокойствие. Не было никаких сомнений, что именно так Диркс разговаривал со своими подчиненными мужского пола.
– Я выполняла свою работу, а она состоит в том, чтобы переправить сюда «BE2» в целости и сохранности. Так получилось, что я взлетела с опозданием после Альберта, и он, вероятно, проскочил грозу. У меня не осталось иного выбора, кроме как приземлиться и переждать ее на земле. – Ровена вскинула бровь. – Или вы предпочли бы, чтобы я рискнула и повела аэроплан в непогоду?
Налившееся кровью лицо мистера Диркса сливалось с рыжими волосами, а вена на виске, казалось, вот-вот лопнет.
– Не дерзите мне! Где вы провели ночь?
– В аэроплане, где же еще. Гроза разгулялась не на шутку, и я не смогла найти укрытие. Да и что мне было делать? Появиться в сочельник на пороге незнакомых людей и попроситься на ночлег? Не говоря о том, что тогда пришлось бы бросить дорогой самолет без присмотра на несколько часов.
Диркс насупился, и Ровена с трудом сдержала улыбку. Она знала, что ее разумные объяснения вызывают у него раздражение, а потому скрестила руки на груди и принялась ждать ответа. Неожиданно для себя она обнаружила, что ситуация ее забавляет.
– Ладно. Отправляйтесь домой встречать Рождество. Вы заслужили отдых, да и моим нервам не помешает покой.
Ровена наклонила голову и дерзко улыбнулась:
– А вы не собираетесь похвалить меня за то, что поступила правильно?
– Нет! – рявкнул мистер Диркс. – И веселого Рождества.
Она засмеялась и вытянула перед собой руки:
– Я в полном порядке, видите? Неужели нам больше не нужно переправлять аэропланы? Зачем тогда вы отсылаете меня домой?
Мистер Диркс с размаху стукнул кулаком по столу:
– Почему вы не можете просто сделать то, что вам велят? Я уже говорил, что дам вам пару выходных. Все, разговор окончен. Я отвезу вас домой, чтобы вы встретили Рождество с семьей. Увидимся послезавтра, тогда и поговорим об аэропланах!
Ровена отдала честь, и он с ворчанием подхватил пальто и сумку. Должно быть, Диркс собирался провести праздники с Уэллсами. Ей хотелось узнать, отпустят ли Джонатона домой на Рождество, но она не стала спрашивать. Это не ее дело, и не важно, что Джон сгоряча наговорил на той улице в Брайтоне.