Весенние каникулы Дьявола на Лазурных берегах

Lwow Andre

Эти слова почему-то подействовали на Вадика Бездомного успокаивающе, и он, осторожно приблизившись к Борису, все-таки присел рядом с ним на краешек скамейки и сходу выпустил наружу свою душевную боль:

– Уволил меня мой чертов кавказец! Подчистую, но, слава богу, позволил жить на конюшнях.

Борис, срочно скорчив скорбную мину, сочувственным тоном спросил бедолагу:

– Как так уволил и за что? Ты ведь такой правильный, услужливый… слова плохого не скажешь…

И Вадик, смахнув с небритой скуластой щеки набежавшую скупую слезу, печальным голосом поведал свою горькую судьбу:

– Да поехал я вместе с нашим управляющим Марком Тирелем встречать хозяина в аэропорт, и на дороге в пробку попали. А мой хозяин, наехав на

меня публично да еще и в нецензурной форме, рассказал мне все, что вообще про меня думает, а я ему в ответ так и сказал:

– Если не нравлюсь, то увольняйте меня к чертовой матери! Вот он меня и уволил! Зря я, наверное, чертову мать помянул? Вот и иду к Боженьке, чтобы грехи свои замаливать и свечку Николаю Угоднику поставить. Авось полегчает.

Борис знал, что Вадик Бездомный был круглый сирота и его воспитали в культурной белорусской семье, и поэтому большую часть своей жизни он провел в Минске и, стало быть, имел законное право считать себя белорусом. И это несмотря на поразительное сходство его затылка с тем, что был у Челубея, воспетого кистью известного художника Михаила Авилова. Точно так же один знакомый музыкант Ваня, негр из оркестра Иностранного легиона, взращенный в семье московских музыкантов, мог по праву называть себя русским человеком. От нечего делать Борис решился более тщательно расспросить своего бывшего сослуживца по существу дела и, зайдя издалека, как бы нехотя спросил:

– Стало быть, у тебя все хорошо, как в песне о прекрасной маркизе, у которой лопата сломалась? Неужели тебя уволили лишь за твой тихий гонорок, но при этом любезно позволили остаться сторожем при конюшнях?

– Да как тебе сказать? – замялся Вадик. – Наш новый управляющий Тирель, очень добрый человек, в правильности которого комар носа не подточит, на прощание мне так и сказал: «Мужайся, Вадим, наш хозяин Рашид Селимович все же отдал предпочтение твоему более широкоплечему напарнику Юре Кулачеву, который тоже был легионером!»

– Премного наслышан я об этом Юрии Кулачеве, пловце из Москвы. – Борис, не дослушав Вадика, с многозначительным видом подлил масла в огонь: – Мои знакомцы из легиона отзывались о нем как об очень темной лошадке, ибо, когда все они, дружно отдыхая после службы, пили охлажденное пиво в тени под пальмами, он носился как бешенный по бездорожью под палящими лучами солнца по тропикам, не забывая при этом каждый раз надеть на себя рюкзак с утяжелением и грузики свинцовые пристегнуть на щиколотки своих спортивных ног. Пробегая мимо них, он на ходу советовал им тоже готовиться к грядущим свершениям. Очень продуманный этот Юра Кулачев, и, скорее всего, он тебя и подвинул тактично с рабочего места.

– Да такого не может быть! – Вадик снова напрягся и бросился на защиту своего бывшего напарника. – Юра очень хороший и вдумчивый человек! Да он зря лишнего слова не скажет, а чтобы меня подвинуть… – Вадим, немного задумавшись, сказал: – Да и Марк Тирель на такое никогда бы не пошел!

– Бойся правильных и вежливых, ибо в любом таком тихушнике много всяких недостатков. И если кто тебе представляется слишком хорошим, а тем более добрым праведником, то много в нем должно быть всякого добра скопилось, так как скрытные люди порою что чан с дерьмом под тяжелой крышкой, – сказал непринужденным голосом Борис и продолжил расспрашивания в том же духе: – Добрые так добрые! Но давай посмотрим на их доброту как бы со стороны, ибо смотришь ты, Вадим, на все тупо и в упор, словно баран на новые ворота. Да к тому же еще и напялил на свои раскосые глаза розовые очки с перламутром. Тогда как уважаемый Лев Толстой в своих детских рассказах учил нас: «Ствол дерева может оказаться одновременно и прямым, и кривым, и все зависит от того, с какой стороны на него посмотреть».

«Ну что же, будем рыть дальше!» – Борис, мысленно подведя первые итоги беседы, исключительно для поддержания разговора спросил с ноткой сомнения в голосе:

– Вадим, да чтобы ты опоздал в

аэропорт на встречу со своим олигархом? Да быть такого не может! Я в это ни за что не поверю!

– Я и не опаздывал! – взвизгнул Вадим, явно распаленный укором со стороны собеседника. – Вместе с управляющим мы прибыли в аэропорт почти за два часа до прилета Рашида Селимовича. Но тут Марку передали его личное сообщение с борта самолета, которое озадачило управляющего, и он мне, хорошо подумав, так вежливо и сказал: «Рашид Селимович желают, чтобы я лично доставил в аэропорт его лучшую помощницу из соседнего городка, но если, Вадим, ты лично хочешь за ней быстро сгонять на крутой тачке нашего боса…» – Вадим наконец-то проглотил скопившуюся слюну. – Сам понимаешь, из какого разряда все эти его «помощницы», но и это неважно. На самом деле во всем виноват я один, потому что дал слабину! Даже не дослушав Марка, я рванул за кралей хозяина. Уж больно мне тогда показалось, что этим усердием я смогу оказать услугу Марку, да еще и прокатиться на шикарном автомобиле вдоль берега моря в обществе прекрасной мисс Тула, которой была обещана победа в конкурсе «Мисс Россия!» Ты даже не представляешь себе, какое это счастье прокатиться по Лазурном берегу с будущей мисс Россия! Это тебе не какая-то длинноносая Канделаки на кадиллаке! Однажды я купил горящую путевку в недельный круиз вдоль берегов Италии, и до той поездки с Мисс Тула на шикарном мерседесе слк 200, это были мои самые незабываемые воспоминания…

– Вот-вот это уже гораздо теплее… – мягким голосом решил поддержать разболтавшегося рассказчика Борис.

И Вадим продолжил повествование своей необычной истории:

– Приехав к ней на хату, я ей сходу передал команду нашего хозяина, но она почему-то не стала торопиться. И пока мадам, явно не спеша, приняла ванну, потом выпила чашечку кофе, привела себя в порядок, шастая передо мной туда-сюда в абсолютном неглиже, пару раз намарафетилась «снежком», время было потеряно. Да еще и в машине она каждый раз просила не ускоряться, ибо ее то и дело круто подташнивало. Но поверь мне на слово, Борис, что я к ней никаким боком не подкатывал, и даже намека на это не было, хотя чертовка была очень хороша! Так мы и опоздали в аэропорт на встречу шефа… – упавшим голосом закончил Вадим свою исповедь.

– Вадим, если честно, то опять-таки ты чего-то не договорил! – Борис посмотрел на собеседника с легкой укоризной. – Да чтобы ты ничего вообще не сказал ей и особенно из области нравоучений, такого тоже быть никак не может! Насчет того, что ты к ней клинья не подбивал, то в это я охотно верю! – Борис, громко рассмеявшись, с восторгом вспомнил: – А помнишь, Вадим, как мы тогда вместе с Ми-ми и Лю-лю у свингеров на дискотеке зажигали? Правда, потом бедная Лю-лю тебя целых две недели материла за то, что ты ее так тупо в постели обломал да еще и по-английски свалил от нее когда она на минутку в туалет отлучилась!

– Какая такая Лю-лю? – удивился Вадим. – Никакой Лю-лю я не помню!

– А у тебя что, много было всяких Лю-лю? Да и как ты можешь помнить ее, когда чисто по каким-то этическим понятиям ты от такой женщины смог отказаться? Да такая чернявенькая, очень смазливая, губки бантиком и глазки – два огня… Та самая, которую тебе твой бывший хозяин Зо-зо подогнал. Я же думаю, что у тебя тогда был просто нестояк, а все остальное про этику ты просто придумал…

– А, та самая! Да я и не знал, что ее Лю-лю звали! – вскричал обрадовано Вадим.

– Знаешь, Вадим, что я на самом деле думаю по поводу всех твоих злоключений?.. – перейдя на более серьезный лад, уже было начал Борис, но в это самое время к ним, мирно сидящим на лавочке бывшим однополчанам 6- го саперного полка, подкатила толпа бандюганов – явно из залетных.

Видимо, раскосая физиономия Вадика и его нестабильное поведение что-то нашептали им, и один из отморозков, приблизившись к ним вразвалку, в развязанной форме задал прокуренным голосом вопрос:

– Про что калякаете, братва?