Весенние мелодии
Шрифт:
А потом наступил конец света.
Рик Каллахан домчал до нужного места с такой скоростью, что это проняло даже гнавшегося за ним отца. На самом краю дороги машина остановилась, и молодой человек выскочил, не потрудившись открыть дверцы. Рик рванул вперед, даже не посмотрев, нет ли в машине оружия.
В этот момент из глубины леса до него донесся женский крик. А может быть, и не женский. Рику приходилось слышать, как кричат зайцы, по весне попадающие под колеса автомобилей. Крик был очень
Потом от озера донесся еще один крик, а затем жуткий гогот.
Наверное, так будут хохотать на кладбищах упыри, когда придет конец света…
Рик не успел рассердиться на Шона, не успел сказать хоть что-то маме, не успел выслушать отца. Сейчас все это было несущественно, особенно после того, как он услышал крик Джеки О’Брайен. В этот момент Рик вообще перестал размышлять о чем-либо.
Он просто повернулся и кинулся на крик. Внизу вставало оранжевое зарево пожара… А не все ли равно, где вас застигает конец света?
У Джеки перехватило дыхание – во-первых, от вони, исходящей от Баркли, во-вторых, потому что он навалился на нее всей своей тяжестью. Кричать она больше не могла, оставалось только умереть.
В этот миг мир стал рушиться с таким грохотом и треском, что оставалось только закрыть глаза.
А потом неведомая сила смела Баркли с Джеки, освободила ее руки и ноги и ушла гулять смерчем по окружающему ландшафту. Джеки скатилась со стола, больно ударилась о землю, но даже не заметила этого, скуля, поползла в какой-то угол, подальше от огня. Ослепшая от слез, измученная, испуганная до смерти зверушка. Не человек.
Чьи-то руки подхватили ее, и она стала слепо отбиваться, из последних сил шлепая по воздуху и чему-то мягкому. С самой окраины сознания долетел до нее совершенно неуместный в данный момент голос, который она хорошо знала:
– Джеки, это я, успокойся, бедная девочка, Джеки, ДЖЕКИ!!! Тихо. Не мешай Рику. Он работает…
Потом ее голые и грязные плечи накрыл чей-то пиджак. Нет, не чей-то. Дяди Сэма.
И тогда Джеки поняла.
Конец света называется вовсе не Армагеддон.
Конец света носит имя «Рик Каллахан».
…Отскок. Атака. Пируэт, вольт. Прими удар и продолжи его. Плохо. Ты не паровой молот. Сколько можно махать кулаками и не устать? Ну, пусть полчаса. Потом тебя сомнут. Еще раз.
Продолжи удар. Прими его на грудь, развернись в ту же сторону и проводи его до конца. Поймай момент, когда он потеряет равновесие, и придай ему дополнительное ускорение. Замечательно. Не останавливайся. Уходи в вольт. Теперь обратный пируэт. Используй инерцию удара противника. Как бы он ни был силен – действие всегда равно противодействию. Сколько бы он ни отдал сил удару – ты всегда можешь вернуть ему столько же.
Пируэт. Мягче. Плохо. Ну и что, что лежит? Он же моргает. А должен вырубиться. Еще раз.
Разминка окончена.
На сегодня достаточно. Рик, можешь снять повязку с глаз…
Он перестал любить и ненавидеть, перестал чувствовать боль и блаженство, превратился в слух и зрение, а еще в ветер и силу. В огонь и водопад. В сухой лист и бешеного тигра.
Он танцевал со смертью, он это знал. Потому что смерть глядела на него из безумных зрачков подонка, осмелившегося прикоснуться к его женщине.
Он был спокоен и холоден. Подонок сделал свой выбор. Он должен умереть.
Рик Каллахан, краса и гордость Особого отдела, боец от Бога, любимый ученик маленького, пожилого и желчного Джона Ли, уроженца Китая, тридцать лет проработавшего инструктором по рукопашному бою в криминальной полиции Лос-Анджелеса.
Он двигался четко и почти бесшумно. Все его движения были стремительны и экономичны, он был холоден и спокоен, и все же эффект, произведенный им, можно было сравнить только с авиационной бомбой, упавшей в курятник.
У него все еще не было случая подумать про оружие, да, по правде сказать, он про оружие и забыл.
Он помнил только одно. Только одно стояло у него перед глазами.
Полуобнаженная, окровавленная Козявка Джеки кричит, выгибается в руках мерзавца.
Он сам выбрал.
Рик обманул Баркли коротким пируэтом, взвился в воздух, в прыжке выбив нож, который заметил еще в первый миг боя. Опустился в мягком полуприседе, тут же отпрыгнул от обмякшего и разом поскучневшего противника, отвернувшись от него…
Уголком глаза уловил слишком знакомое, слишком привычное движение в полумраке сзади, и тут же в мозг ему вонзился вопль Джеки:
– Рик! Сзади!
Время замкнуло круг.
«Рик! Сзади!»
Хрупкая мальчишеская рука, неестественно вывернутая, измазанная кирпичной пылью пополам с кровью. Неправдоподобно большой пистолет рядом со скрюченными детскими пальцами.
«Простить я тебя не прощу, сынок, но и винить не стану. Ты просто выполнял свою работу».
Ты просто убил мальчишку.
С тех пор прошло десять лет. Рик Каллахан так и не смог привыкнуть стрелять в людей. Тех браконьеров он гнал пинками тычками, благо Джонни Ли научил его крайне болезненным штучкам.
А потом раздался выстрел. Папа, как всегда, успел вовремя.
Сэм Каллахан опустил пистолет. Джеки с тихим всхлипом бросилась на шею к его сыну и затихла. Рик тоже затихал. Остывал. Приходил в себя.
Сэм устало посмотрел на пушку. Он всегда хорошо стрелял. Прицельно, навскидку, вслепую. По движущейся мишени, по мишени неподвижной, по нескольким мишеням.