Весенний Король
Шрифт:
— Зато Его Величество…
— Ваш личный друг и покровитель? Или всё же только моей матери? Вы хорошо меня поняли, сударыня? Вы цените вашу жизнь? Ставлю вас в известность: Карлотта никого не станет защищать. Все, кроме нее самой, — грязь под ее бальными туфлями. Особенно простолюдины.
Бывают ли лица еще серее? Запросто. Вон как наливается это…
— Графиня!
— Если отыграюсь я потом на вас — вина во всём этом будет ваша и только ваша. Вы плохо слышали о моей репутации? Я — не только дочь Карлотты Таррент, но еще
Юная служаночка (а зовут ее Бетти) наливает горячую воду, другая — спешно отряжена злющей камеристкой за дуэньей. У Бетти испуганно трясутся руки. Наконец разглядела сходство матери и дочери. Как же, наверное, пожалела, что сюда вообще нанялась. Будто в столице мало богатых и знатных домов поприличнее?
Вон же сколько новых и хорошо забытых старых придворных ко двору притащилось.
— Где Джейн? Я жду.
— Уехала вместе с вашей дуэньей, — еле сдерживаясь, шипит пересушенная камеристка.
— Когда вернется дуэнья — проверю. Учтите это.
А это еще что и откуда взялось? Сушеная мегера притащила? Все свои платья Ирия хорошо помнит. Особенно подаренные Катрин.
А вот эту родовую драгоценность наверняка таскали на себе поколения и поколения прежних дам и благовоспитанных девиц. Причем, невесть из какой семьи. Ладно, если не из фамильного склепа откопали.
Дыр-то хоть нет? Заплата солидных размеров точно имеется. Пусть и на нижней юбке.
— Уберите эту рухлядь в тот сундук, откуда извлекли. И засуньте подальше. Вместе со всем, что там лежит еще.
И голодную серую моль разгоните, а то потом заведется везде. А Ирия намерена заказать себе платья много лучше. А подарки Катрин еще жальче. Память о ней.
— Графиня, — вновь шипит камеристка. Опять осмелела? — Ваша матушка велела вам до свадьбы носить это. В знак скромности и… — сгасла под очередным испепеляющим взглядом. — Графиня, ваша матушка не оставила другой одежды в доме. Это ее распоряжение, не мое. Я не виновата!
Бетти пятится к спасительным дверям. И дрожит осиновым листом на пронизывающем северном ветру.
И зачем же тогда модистки? Сшить Ирии на свадьбу такой же жуткий серый балахон, только новый?
— Ладно, — отмахнулась девушка. — Вон отсюда.
— Но, графиня… Ваша матушка…
— Я спасаю вас от греха зависти. От лицезрения меня совсем голой. Не ослепните — от греховности моей красоты. Ибо я моложе матушки. И прекраснее. А от нее в юности все любовники были в восторге.
Наконец-то хлопнула дверь. За всеми.
Красивой женщине пойдет всё. Но где же взять настолько красивую? Прежняя Ирия превратилась бы в таком в абсолютную дурнушку. Бесцветную моль.
Лучше не спрашивать, каким жутким чучелом ее намерены обрядить на свадьбу. Даже если Ирия выходит замуж не по взаимной любви, любой девушке не захочется у алтаря быть хуже любой служанки.
И что? Месть
Этот устаревший балахон будет кричать: «Я — красавица! Красавица, которую завидущая старуха обрядила в жуткие тряпки!»
Осторожно взять древнюю невесть чью родовую рухлядь. Прикинуть у ровной глади зеркала к себе. Едко ухмыльнуться.
Прямо из золоченой рамы — в лицо спасенной дуэнье. Вернувшейся теперь и застывшей на пороге. Древней статуей укора.
Ну да, зрелище еще то. Дорогущее зеркало — и старое тряпье. Контраст для любого истинного художника. Мастер Алиэ Готта, оцените? Где вы, а? Непреклонный Ральф Тенмар обещал, что доверит только вам «малевать» племянницу.
Нет, мастер кисти любит и увековечивает лишь совершенство. Это лучшие модистки готовы шить любой хлам.
— Что сделали вам ваш жених и ваш дядя, что вы хотите настолько их оскорбить? — скорбное лицо выглядит вполне серьезным. — Вырядившись вот в это?
— А как же вера во вчерашние ценности? — усмехнулась девушка. — Эта ведь даже позавчерашняя.
Протанцевать с серой тряпкой по зеленой комнате получилось просто безупречно.
— Это оскорбление, а не ценность. Рядиться в звериные шкуры и вооружаться каменными топорами — тоже слишком. Ваш благородный дядя не поймет…
— Погоди! — осеклась Ирия. — Ты хочешь сказать, мой дядя Ив…
— Вы чем меня слушаете, графиня? Ваш дядя прислал письмо. Утром. Он завтра или послезавтра прибудет в Лютену в карете. Лошадь по пути сломала ногу…
Сама ли? И…
— … а ваш жених всего через час нанесет вам визит. Если не раньше. С эскортом, разумеется. А вы тут меряете битый молью хлам. Мне теперь придется вам волосы в косы заплести. На илладийскую кифару времени нет. Еще на свадьбу так явитесь… Графиня, вам сколько лет?
Когда-то грозного Ральфа Тенмара Ирия не посмела обнять и закружить. С дуэньей этот фокус прошел безболезненно. И легко.
Ирия ее даже в воздух приподняла. Долгие тренировки позволяют. А дуэнья — не намного тяжелее ее самой. И легче, чем двуручник — после трех часов фехтования.
— По меркам времен этой рухляди я — почти старая дева, но свадьба такое поправит. Я вас обожаю! И обязательно научу фехтовать и пить полынное вино, едва мы отсюда выберемся. Вот увидите.
— Графиня! — дуэнья хмурится… и невольно улыбается.
— Да-да, я помню: родовые традиции, правила знати и всё такое. Но мою одежду украла моя же мать — своей ей мало. Вдруг она еще и в мои тряпки влезет? Сейчас мы перероем сундуки моих служанок и поищем что-нибудь поприличнее.
— Нет времени. Ваш жених прислал вам несколько платьев. Кажется, он у вас ясновидящий. Просто выберете из них наиболее подходящее.