Весенняя ловушка
Шрифт:
— Ничего больше не было. Дед подарил другу-заводчику единственную оставшуюся в живых кобылку. Все, что касалось лошадей, распродал, а что-то просто раздал. Иногда его приглашали давать консультации молодые заводчики, но своих лошадей дед больше не держал. Слава переехал в один из пустующих домов, устроился на работу трактористом. В конце прошлого лета дед стал вновь разговаривать со Славой и даже пускать его в дом. А пять месяцев назад дедушка умер. Врачи сказали, повторный инсульт. Так часто бывает на фоне гипертонии. У дедушки после первого инсульта давление высокое держалось, он должен был регулярно принимать
— Ты сильно переживала? — вопрос Марата оказался для Васи неожиданным. Ей на миг даже почудилась сочувствующая нотка в его голосе.
— Очень. Дед был для меня всем. Я плохо помню похороны. Все было как в тумане. Все хлопоты взял на себя мой муж, — ответила она. — Но какое это имеет значение теперь?
— Самое непосредственное. У тебя просто замечательный, классический мотив. Убийство на почве ненависти.
— Но мне и в голову не приходило его убивать. Я бы не смогла. Тем более таким способом…
— Следователя не будет интересовать, что тебе в голову приходило. И то, что ты падаешь в обморок от вида физических страданий, не остановит судью влепить тебе приличный срок. Есть факты, есть мотив. Ты не представляешь, что творит даже с самыми добропорядочными людьми гнев и ненависть. Люди убивают друг друга по куда более мелким причинам, — как-то странно произнес Марат. Он сел, упершись локтями в колени, сцепив перед собой руки в замок, принялся тяжело, исподлобья рассматривать девушку.
— Что? — не выдержала его взгляда девушка. — Ты обещал…
Марат тряхнул волосами и отвел глаза. Поднял руки над головой, потягиваясь, прогнул спину. Черный свитер задрался, оголяя плоский загорелый живот. Василиса нескромно уставилась на черную полоску волос ведущую вниз, под ремень джинсов. С трудом успела вовремя отвести взгляд, не замеченный Маратом.
— Не исключено, что мотив найдется и у других людей. Слава за время своей пьяной жизни, думаю, обидел не одного человека. Он был довольно не сдержан на язык при жизни, — быстро проговорила она, отвлекая себя от нескромных размышлений. — Да и эта подозрительная компания рыбаков, во главе с Ваней.
— Согласен, — кивнул Марат. — Только нашли его в твоем сарае. Алиби у тебя нет. Полный набор. Думаю, даже не имея ничего против тебя лично, следователь легко обойдется без твоего признания.
— Но не может же не понимать следователь, что я не полная дура! Если бы я захотела убить Славу, то не стала делать это в собственном дворе, — возмущенно возразила Вася.
— А как бы, ты, это сделала? — лукаво, в полголоса спросил Марат.
— Ну, я бы его заманила на озеро, или на болото, — подумав, предположила Вася. — Чтобы не видеть потом тело…
Марат сам себе кивнул, усмехнулся, потом продолжил уже без улыбки:
— Никто не говорит о запланированном убийстве. Все произошло спонтанно. Вы поругались. Ты в порыве неконтролируемого гнева треснула его поленом по голове. Он упал, ты испугалась и решила скрыть следы преступления, забросав его колотыми пеньками. В судебной практике бывали случаи, когда довольно умные, интеллигентные люди поддавшись эмоциям убивали своих соседей, друзей, любовников, супругов и, не зная, что делать дальше, прятали трупы в своем гараже, или на балконе, или
— Ты тоже думаешь, что это сделала я? — уныло спросила Василиса.
Марат поднялся с дивана, сильно припадая на раненную ногу, подошел к ней вплотную. Поправил ей выбившуюся прядь волос, совсем невесомо щелкнул по носу.
— Нет, я так не думаю.
Накинул свою дубленку на плечи и ушел, оставив ее в одиночестве.
Пытаясь отвлечься от невеселых раздумий, Василиса затеяла в доме уборку. Прибрала со стола, погладила белье, вытряхнула ковровые дорожки. И поймав себя на том, что составляла чистую посуду в холодильник, она не смогла больше сдерживать в себе тоску. Глаза тут же зажгло от горьких слез. Ноги сами по себе подломились в коленях, она бессильно опустилась на пол. Прозрачные капли, пробежав по щекам, срывались с подбородка и падали вниз, оставляя на досках соленые кляксы.
Горло сдавило тисками. Несчастье из прошлого криком вырвалось наружу. И уже не сдерживая себя, она плакала навзрыд, жалея себя, жалея умершего деда, вспоминая утонувшую в болоте гнедую кобылку и ее жеребенка. Плакала от безразличия своих родителей и равнодушия своего мужа. Она плакала от одиночества и отчаяния, желая хоть на миг вернуть редкие счастливые моменты своей жалкой жизни.
Нос перестал дышать, в горле саднило, глаза превратились в узкие щелочки, черепная коробка готова была разорваться на части.
Василиса тяжело поднялась, умылась холодной водой. Горько порадовалась, что Марат не вернулся во время ее рыданий. Напряжение, копившееся с момента ее приезда в Крутояр, ослабило свою удушающую хватку. Осталась только головная боль и как любая девушка Василиса знала, что лучшее лекарство в таком случае это сон. Оттекшие веки не давали полноценно раскрыться глазам и с облегчением сомкнулись, стоило голове оказаться на мягкой подушке.
В окно заглядывал месяц, а свет из прихожей желтым цветом залил пестрый ковер. Значит, вернулся Марат, больше некому было хозяйничать в ее доме. Кирпичная кладка печки была теплая, Марат позаботился о дровах и растопил старенькую печь, про которую она совсем забыла днем. Он удивлял ее все больше. Она ни хотела пускать его к себе в дом, предполагая, что она для него станет не более, чем прислугой с собственном доме, а в действительности оказалось неожиданно по другому. Как бы то ни было, показываться ему на глаза совсем не хотелось, но другого способа поужинать она не видела.
Стараясь не привлекать к себе внимания резкими движениями, она крадучись вышла из комнаты, белокурые распущенные волосы волнистыми прядями окаймляли лицо, скрывая покрасневшие веки. Марат, обложившись подушками, удобно устроился, держа перед собой раскрытую книгу. Василиса, старательно не поднимая взгляд, завозилась у кухонного гарнитура, рассчитывая все движения так, чтобы как можно дольше оставаться к гостю спиной. Налила чай, наспех соорудила бутерброд. Присела за стол, спиной к Марату. Торопливо поела, и почти бегом убежала в свою комнату. Выдохнула с облегчением. Отвечать на неудобные вопросы о своей внешности, не пришлось.