Весна незнаемая. Книга 2: Перекресток зимы и лета

Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Не знаю! – Огнеяр кривовато усмехнулся. – Ускакал наш жеребец, волк его дери!

– Не говори так! – возмутилась Дарована. – Он же не знал, что мы здесь! Но теперь он ушел туда, к Леле! Теперь он там! И мы должны пойти за ним!

– Там он, как же! – с досадой возразил Огнеяр.

– А где?

– Не знаю! Этого теперь никто не знает, куда его занесло!

– А куда его могло занести? – Дарована начинала сердиться, не понимая, что он хочет сказать и зачем злит ее.

– Да куда Веле и Мороку угодно! Ты пойми: не может он к Леле попасть мимо меня! Не может, не положено такого! Леля настоящая теперь

не здесь, между березками, а там, в Ледяных горах! – Огнеяр показал на снег. – И чтобы туда пройти, чтобы ее увидеть, он со мной драться должен! И нет ему пути к ней мимо драки, нет! Ничего хорошего само не делается, ко всему надо силу приложить! Да еще и ума бы не мешало! А у него, жеребца, силы немерено, а с умом плоховато!

Лицо его ожесточилось, багровая искра в глазах разгорелась ярче, и Дарована видела, что он непритворно раздосадован. Их надежды на скорую встречу с Громобоем рухнули, и Огнеяр лучше Дарованы представлял, сколько новых трудностей создала им эта неудача.

– Ты сам зато очень умный! – ядовито отозвалась Дарована.

– А Велес вообще умнее Перуна! – неожиданно беззлобно ответил Огнеяр, и Дарована не поняла, не заметил он ее издевки или только притворяется, чтобы еще больше ее позлить.

Как с ним трудно! Она чувствовала, что не понимает своего названого брата. Мимоходом она отметила, как быстро он меняется: его веселье мгновенно перетекало в настороженность, настороженность в досаду, а досада в напряженное размышление, и даже казалось, будто рядом с ней не один Огнеяр, а все время появляются какие-то новые. Оборотень! Как непохож на него Громобой – всегда ровный, сдержанный, уверенный. Его сила и твердость были непоколебимы, как каменная гора. И снова Даровану наполнила тоска по Громобою: как же хорошо было с ним! Никаких тайн и загадок, никаких недоумений! Она сразу угадала его, сразу поверила ему, и он ни в чем не обманул ее, не дал ей повода ни к малейшим сомнениям!

– Где же он теперь? – жалобно спросила она и прикоснулась к локтю Огнеяра. При всех своих недостатках он все же гораздо лучше нее разбирался в путях Надвечных миров. – Где нам теперь его искать?

– Поспешишь – людей насмешишь! – ворчливо ответил Огнеяр. – Искать нам теперь его долго придется. К Леле он не попал, а куда попал… что подумать, не знаю.

– Но не стоять же нам тут!

– Да? – Огнеяр, до того смотревший на радужную стену, обернулся и окинул Даровану внимательным и отчасти недоверчивым взглядом, усмехнулся, нарочно показав блестящий волчий клык. – Какая ты, сестра, смелая стала! Диву даюсь! Когда-то меня без дрожи и видеть не могла, а ведь я тебе ничего плохого никогда не сделал!

– Ну да, не сделал, как же! – воскликнула Дарована. По правде сказать, ей сейчас не хотелось углубляться в воспоминания.

– А то ж! – непреклонно ответил Огнеяр. – А что я тебе за Светела не дал выйти, так ты меня благодарить должна. Скажешь, не так?

Дарована промолчала и только вздохнула. Как же с ним трудно!

– Как с тобой жена уживается? – недоверчиво проворчала она.

– Не знаю, – протянул Огнеяр, и теперь на его лице отразилось мечтательное блаженство, опять изменившее его до неузнаваемости. – Березка моя… Ох! – Он горестно вздохнул и махнул рукой, отгоняя воспоминания и тоску, которые сейчас только мешали. – А теперь по Надвечным мирам ходить не боишься, как по своему терему! – Огнеяр вернулся к тому, с чего было начал. – Смелая стала! Ну, это хорошо. Тут, на земле, мы его не найдем.

– Не найдем?

– Не бывает

же такого, чтобы зима и лето разом были. Я теперь-то сообразил, хоть и поздно, да что ж теперь делать! Он был здесь – меня не было, а как я из подземелья вышел – его увело. Разводит нас с ним по разным дорогам, и ничего тут не поделаешь.

– Но где-то же вы должны встретиться!

– Должны, – подтвердил Огнеяр. – Где-то. Знать бы еще где.

Дарована промолчала. Она могла бы повторить те вопросы, которые задавала сегодня уже не раз, но Огнеяр и так понял, чего она хочет и на что готова решиться.

– Пойдем. – Он взял ее за руку и шагнул к радужной стене. – Не знаю, куда нас занесет с тобой. Но хоть встретим там кого-нибудь умного. Здесь-то мы с тобой сами умнее всех, а значит, надеяться больше не на кого. Должно же где-то быть место, где зима с летом встречаются! Не здесь, значит, там. Пойдем, что ли, поищем. Не боишься?

Он обернулся; Дарована опустила глаза и промолчала. Ее переполняло волнение, сердце сильно билось. Страху не было места в ее душе: она оторвалась от всех прежних представлений и теперь чувствовала себя так, как будто летит в бесконечном пространстве. Но даже если бы она боялась, это ничего не изменило бы. Сила Макоши требовала выхода и толкала Даровану вслед за ее Перуном.

Огнеяр первым подошел к радужной стене, ведя Даровану за руку, остановился. Стена света легко, неслышно колебалась, как будто дышала. Как будто там внутри билось какое-то огромное живое сердце…

– Ну, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! – с серьезностью, противоречащей сказочному заклинанию, сказал Огнеяр. Дарована понимала, что смысл слов не важен: Огнеяр мог сказать что угодно, и его здесь поймут.

А потом Огнеяр шагнул вперед и потянул ее за собой. Дарована невольно зажмурилась: ей казалось, что они войдут в этот свет, и она ослепнет от его нестерпимого блеска.

Вслед за Огнеяром она сделала три шага, и ее охватила темнота.

Плотная стена света подалась легко, только яркая радужная вспышка ударила по глазам, и Громобой зажмурился. Сделав длинный прыжок, он приземлился, мимолетом отметил, что не врезался лбом в дерево, поздравил себя с этим и открыл глаза.

Вот он и в роще. Изнутри она выглядела не совсем так, как снаружи, но поначалу Громобой не усомнился, что попал именно туда. Он был готов к тому, что здесь будет много света, больше, чем на заснеженном предутреннем берегу. Но света здесь оказалось еще больше, чем он ожидал. Никакого снега не было и в помине, все деревья были покрыты листвой, и каждый лист испускал яркое золотое сияние. Стволы были так густо облиты солнечным светом, что казались совершенно золотыми. Над верхушками расстилалось багровое небо с золотыми полосами, как бывает летом на закате, и те же багрово-золотые отблески лежали вокруг, как лежат, чередуясь, лучи и тени в простом земном лесу. При каждом порыве ветра багряное мерцание пробегало по золотой листве и слышался легкий приятный звон.

– Ничего себе весна! – вслух сказал Громобой и только при этом заметил, что опять принял человеческий облик. Он еще не полностью владел собой в этих превращениях, и они нередко совершались помимо его воли. – Куда это меня занесло? Это не Ладина роща, это Золотой Лес какой-то!

– Да так оно и есть, сын Перуна! – сказал кто-то рядом.

Громобой обернулся. С ближайшего дуба на него смотрело лицо: два глаза сверкали ослепительным зеленым светом, прямо на коре открывался широкий рот.