Весна в Севилье
Шрифт:
Для таких надежд не было никакой реальной почвы, но ей хотелось верить в чудо.
Тогда ни от кого не надо будет скрывать, что я жду ребенка, мечтала она. И Гейл ничего не узнает. А когда малыш подрастет, можно будет сказать ему, что отец погиб еще до его рождения. И жизнь будет спокойной — ни мучительных воспоминаний, ни подспудных желаний…
В один из вечеров Кристи позвонила сеньору Васкесу.
— Мне хотелось бы год-другой поработать в Испании, — сказала она и
— Не напрашивайтесь на комплимент, Кристи, — галантно возразил тот. — Испанский у вас превосходный. А то, о чем вы просите… Конечно, я с удовольствием взял бы вас в штат. Но как же Грег соглашается вас отпустить?
Итак, я смогу устроиться в Испании! — мысленно возликовала Кристи. И все-таки ребенку надо будет сказать о его французской крови, вдруг без особой связи с этой мыслью промелькнуло у нее в голове.
Она увидела в газете афишу о гастролях молодой французской певицы и решила купить билет на ее концерт.
Кристи с таким энтузиазмом аплодировала исполнительнице любовных песен, что та выразила желание исполнить одну из них снова.
— Специально для молодой американки с таким прелестным лицом, — объявила певица.
И Кристи после второго исполнения запомнила песню наизусть.
А малыш слушал песни своей прародины вместе с мамой…
Кристи возилась с делами Арчибальда, вела переговоры с местными властями, заодно практикуясь в испанском языке, а между тем ее неотступно преследовали мысли о будущем — собственном и ребенка. Их общем будущем.
Дела с покупкой виллы уладились, и Стивенсы решили отпраздновать это событие.
На вечеринке собрались старые и новые хозяева и их друзья. Все тревоги оставили Кристи, и она пела, аккомпанируя себе на рояле, романсы Шопена, а потом вдруг неожиданно для себя самой исполнила ту самую французскую песенку о любви.
Гости были в восторге.
— У вас, наверно, есть французские корни? — робко спросила ее Анна Стивенс, и Кристи впервые увидела, что муж и жена смотрят друг на друга с любовью.
Она не ответила на вопрос, а вместо этого прочла с необычайной выразительностью стихотворение Уолта Уитмена.
На следующее утро Кристи предстояло возвратиться на родину. Проснувшись, она обнаружила, что у нее начались месячные.
Ребенка не будет, сказала себе Кристи и почувствовала боль, как при известии о гибели родителей. Она так страшно закричала, что этот крик, наверное, услышали в соседних номерах.
Итак, ее любовь каждый раз оборачивается потерей.
Сначала учитель мистер Джон Пелем. Потом Элвин Хадсон. Затем гибель родителей. Потом Айвор. И теперь — ребенок.
Но ведь этот ребенок существовал только в моем воображении, попыталась утешить себя Кристи. То, что казалось беременностью, было общим недомоганием, следствием
Об Айворе она даже думать себе не позволяла. Скорее всего, Гейл уже вернулась к нему…
Даже если он придет и скажет, что свободен, говорила себе Кристи, все равно моя совесть не успокоится, все равно счастье будет отравлено мыслью, что оно куплено ценой страданий другой женщины.
По возвращении на родину она всю неделю усердно работала, подбадриваемая похвалами Грега, и это отвлекало ее от тяжелых раздумий.
Как-то ей позвонила Дорин, напомнив про обещание принять участие в устройстве летнего праздника.
— Тебя включили в комитет по подготовке торжества. На следующей неделе будет первое собрание.
Кристи обещала быть и сделала в своем ежедневнике пометку.
Звонил и Элвин. Он сообщил, что они с Олуэн помирились и опять живут вместе.
— Дети… Это они меня упросили. Не знаю пока, что из этого выйдет, но мы оба очень стараемся.
Пелем опять просил прощения и говорил о своей любви.
И наконец, был какой-то странный звонок от Арчибальда Стивенса. Он спрашивал, можно ли на этой неделе приехать к ней в гости. Кристи ответила, что у нее в комнатке троим не разместиться, но он ответил на это, что приедет без жены.
Выходные промелькнули незаметно. Ночи становились все светлее, и Кристи овладевало беспокойство. Везде она чувствовала себя не в своей тарелке, и даже дома не находила покоя.
Все ее тело томилось по Айвору, но эти ощущения ей удавалось усмирить. Куда труднее было справиться с чувствами, с душой.
Не помогали ни напоминания о его безнравственности, ни доводы разума. Кристи пыталась убедить себя, что даже если их роман возобновится, она все равно будет страдать из-за чувства вины, и в результате общение с Айвором станет невыносимым.
Эти мысли были вызваны к жизни даже не гордыней, а, скорее, горьким осознанием того, что чувственность одержала в ней победу над нравственными принципами. А потому не стоило надеяться на счастье.
Все выходные Кристи путешествовала, но так и не насытилась активным отдыхом. В понедельник она, лишь на минуту забежав после работы домой, сразу же бросилась к машине.
Она стремилась уехать подальше за городскую черту, чтобы случайно не повстречаться с Айвором, но вдруг поняла, что свернула на дорогу, ведущую к коттеджу.
Юджин Айшем, наверное, гуляет в саду…
И вдруг он собственной персоной появился на дороге, жестами призывая Кристи остановиться.
Интересно, какие обвинения старик выдвинет против меня на этот раз? — с любопытством подумала она.
— Чудесный вечер! — с улыбкой, несказанно удивившей Кристи, сказал Юджин, открывая дверцу машины.