Весна Византии
Шрифт:
Но Тоби заверил беднягу, что переломов у него и впрямь нет. Несколько раз император присылал гонцов осведомиться о его самочувствии, а один раз зашла сама Виоланта Наксосская.
О Катерине никто не сказал ни слова, и Николас пока оставался в неведении.
В конце концов Тоби укутал его в одеяло и усадил дожидаться повозки, которая отвезла бы его домой. Сидел он в точности, как всегда после очередных побоев: без жалоб, и не стараясь вызвать интерес окружающих. Но в целом ему повезло, что он вообще остался жив. Не требовалось особых усилий, чтобы
Настойчивая венецианка заглянула в шатер во второй раз, и когда ее впустили внутрь, с любопытством уставилась на своего недавнего соперника. Она уже успела вымыться, привести себя в порядок и переодеться, хотя лицо еще хранило следы усталости.
– Мы бы отвоевали третье очко, - заявила она с порога.
– Думаю, вам его засчитали на небесах, - подтвердил Николас. Это были первые слова, которые фламандец произнес за все это время, и судя по напряженному голосу, едва ли он намеревался говорить что-то еще.
– Ты сам виноват, - продолжила Виоланта Наксосская.
– И ты это прекрасно знаешь. Конечно, мне жаль, что так вышло, но все остальное прошло по плану. Собственно, ради этого я и явилась.
– Все?
– Все. У тебя будет три дня, чтобы передохнуть и подумать о собственной глупости.
Николас молча поглядел на нее с выражением одновременно измученным и довольным, и лишь когда принцесса уже выходила за порог, сумел выдавить:
– Кто меня спас?
– О, это был Алексий, - откликнулась она.
– Тебе не за что меня благодарить.
– Как же? А шесть очков?
– с довольным видом парировал он.
Глава тридцать пятая
По счастью, пророчество принцессы оказалось верным, и Николас получил возможность целых три дня отдыхать и приводить себя в порядок после праздника святого Евгения. Но поскольку его мозгу никакой отдых был не нужен, почти все это время под сенью деревьев в саду он собирал деловые совещания, на которых присутствовал в свободном одеянии, наподобие тех, которые носили во дворце. Дело в том, что в Трапезунде становилось все жарче, и даже Годскалк порой позволял себе снять сутану и ходил по фондако в простых штанах и рубахе, хотя все же никогда не опускался, подобно Асторре, до того, чтобы расхаживать голым по пояс.
Итак, пророчество оправдалось, но никто тогда не мог и заподозрить, что эти три мирных дня окажутся последними на долгое, долгое время.
Он как раз что-то рассказывал, сидя на мраморной скамье и закинув на сиденье ноги в сандалиях, когда внезапно в сад ворвался Асторре, явившийся прямиком из Цитадели. Его рев был слышен от самых ворот.
– Туман поднялся, и мы видели сигнал! Флот приближается! Синоп пал, и турецкие собаки плывут сюда!
Годскалк и Тоби торопливо вскочили на ноги, и Николас также поднялся вслед за ними.
Это было облегчением. А для Асторре, профессионального солдата, - настоящей радостью.
Он торжествовал.
Остальные тут же принялись
На ступенях стоял Пагано Дориа. Сделав несколько шагов, он остановился перед Николасом.
– Где она?
Виоланта обещала три дня. Это время истекло.
– С твоей женой все в порядке, - ответил Николас.
– Пройдем лучше в дом. Отец Годскалк, Тоби, капитан Асторре, начинайте без меня, я скоро вернусь.
Однако Дориа не двинулся с места.
– Я только из дворца, - объявил он.
– Пришлось силой ворваться в гинекей… Мне говорили, что Катерина слишком больна, чтобы принимать визиты. На самом деле ее там нет. Она исчезла два дня назад.
– Вы заслуживаете объяснения, и получите его, - промолвил священник, - но Николас прав. Мадонны Катерины нет в городе, и вы должны быть этому рады. Мы только что узнали новость: турецкий флот направляется в Трапезунд. Ей лучше оказаться как можно дальше отсюда.
– Да, конечно, - отрезал Дориа.
– Сукин сын, ты избавился от нее. Именно этого я и боялся. Наверняка придумает что-нибудь хитрое, чтобы старуха не смогла его обвинить… Но я и представить не мог, что ты отдашь девчонку туркам.
– Вот как? А разве не твои это были слова, что она могла бы всю зиму напролет обслуживать целый полк, а по весне попросила бы добавки?
– парировал Николас.
Тоби, стоявший рядом, скрежетнул зубами.
– Ты ведь даже предлагал одолжить ее мне… Так почему ты думаешь, что я обязан обходиться с ней лучше, чем ты сам?
Дориа хищно усмехнулся.
– А, так она здесь?
Николас покачал головой.
– Нет. Благодаря тебе, я утратил всякий интерес к женщинам. Она явилась пожаловаться на тебя и попросила помощи, чтобы благополучно вернуться домой. И мы ей помогли. Она и впрямь упала с лошади, но ничуть не пострадала. Едва оправившись, Катерина сбежала из дворца и покинула Трапезунд. В Грузии никакие турки ее не достанут.
– Возможно, - ответил Дориа.
– К несчастью, она моя жена и не имеет права никуда уезжать без моего согласия. Закон на моей стороне, и я намерен преследовать ее. Кроме того, разумеется, по закону, человек, разлучивший мужа и жену, должен понести наказание. Верни Катерину, иначе я обращусь к императору.
– Почему бы и нет?
– предложил Николас.
– Хотя, конечно, сейчас у него другое на уме… Более того, я вообще не уверен, что он считает вас с Катериной супругами. Должно быть, его это позабавит. Он еще никогда не встречал генуэзского консула, который не сумел бы удовлетворить тринадцатилетнюю девочку.
– Он говорил тихо, чтобы разговор не услышали посторонние. Все остальные молча толпились рядом.
– А что если бы я сказал тебе, что ты прав, и брак никогда не был узаконен? Ты бы сказал мне, где она?