Весна Византии
Шрифт:
– Катерина забрала пса с собой, - возразил Николас.
– Так верблюд побежит еще быстрее.
– Ты послал ее верхом на Шенаа?
– Если она способна усидеть верхом на лошади, то удержится и на верблюде. Снадобье от кашля подействовало.
– А я и не сомневался, - кивнул лекарь.
– У меня был наставник в Павии, чей дядя оказался в плену у мамелюков. Они сделали его верблюжьим доктором. Он просто обращался с ними, как с людьми. У них те же болезни, если не считать…
– Горба. Я так и понял. Проклятье, рыбаки до
– Но не можешь же ты их заставить. Разве что сжечь лодки вместе с сетями… Когда турки окружили Мистру, то взяли с собой своры псов, чтобы пожирать трупы христиан…
– Собаки не любят плавать на кораблях, - ответил Николас.
– Они обещали, что всех отпустят живыми после Мистры, но все равно убили шесть тысяч человек. Они сдирают с людей кожу заживо, обезглавливают и сажают на кол. Кроме того, они распиливают пленников пополам.
– Все верно. Но здесь им не удастся перебраться через ущелье, и ни одно из их орудий до нас не достанет. Даже стрелы сюда не долетят, - возразил Николас.
– Так что если ты хочешь, чтобы тебя распилили пополам, нужно быть очень и очень неосторожным.
– А как же пушки? В Константинополе их орудия метали ядра по тысяче двести фунтов весом, тогда как самая большая греческая пушка едва ли потянет сто пятьдесят.
– Конечно, вот только их корабли неспособны перевозить ничего тяжелее обычных морских орудий. Им до нас не добраться. Они только могут попытаться заморить нас голодом, а у нас еды на три месяца. Ладно, продолжай. Я уже чувствую, как у меня волосы седеют с каждым твоим словом.
– Они очень хитрые. В Константинополе они установили корабли на катки и по суше перевезли их за линию укрепления греков, - задумчиво произнес Тоби.
Николас рассмеялся и ничего не ответил, а лекарь настаивал:
– Чтобы попасть сюда сегодня, этому флоту пришлось миновать Керасус и нашу «Чиаретти». А возможно, они не просто их миновали, а остановились там, убили Джона, Юлиуса, Катерину и забрали весь наш груз. И верблюда тоже. Черт возьми, ну почему ты совсем не встревожен?
– Мне это ни к чему. Ты волнуешься за всех. Но если хочешь знать правду, - утешил его Николас, - «Чиаретти» лежит со снятыми мачтами, прикрытая кустами, на священном острове амазонок, откуда доносятся ужасающие звуки и являются пугающие огненные знамения, способные отпугнуть любого турка. Вот зачем Джону пришлось отправиться туда. А нам остается лишь надеяться, что потом они с Юлиусом смогут опять спустить галеру на воду… Ложись!
– Что?
– переспросил Тоби.
– Ложись, вон идет император со своими священниками, чтобы помолиться у этих стен.
– Здесь нет места, - возразил лекарь.
– Хватит, если мы ляжем друг на друга. Поцелуй ему ноги и вспомни: он Божий наместник на земле, а боги никогда не проигрывают. Великие Комнены пребудут здесь вовеки.
– Как в Константинополе?
Над головой его качнулись ветки базилика, и капли святой воды
– Там правили не великие Комнены, - возразил Николас приглушенным голосом, - а кроме того, и нас в ту пору не было в Константинополе, хотя Джон и сам не так уж плохо справлялся. И что ты, вообще, так тревожишься?
– Ничего, - отрезал Тоби, отряхивая от пыли колени.
– Вот только порой, когда я думаю о том, что тут устроили вы с Джоном, мне хочется знать, понимаешь ли ты, к чему это может привести?
– Понимаю, - потупился Николас.
– Турки могут невзлюбить нас еще сильнее…
До самого вечера они стояли на башне, наблюдая за происходящим, словно в театральной ложе за представлением. Внизу залив бороздили чужие суда, рассекая синие волны под едва слышный рокот барабанов. Затем барабанная дробь смолкла, взвизгнула труба, и начали опускаться паруса. И вот уже лишь голые мачты покачивались в такт, и ветер трепал зеленые оттоманские флаги, украшенные золотыми полумесяцами, в честь величайшей победы султана. Несколько мгновений вокруг стояла такая тишина, что слышны были даже трели лесных птиц. В восточном ущелье, словно арфа запел соловей, соперничая с протяжным криком, доносимым ветром: «Аллах акбар! Аллах акбар! Ла иллаха ил-аллах». Это имамы взывали к аллаху в молитвах.
На крышах домов по всему городу люди стояли, глядя на флотилию. На кораблях было полно людей. Большие галеры: длинные двухмачтовые триремы, подобные «Чиаретти», биремы с одной-единственной мачтой, и целый рой судов поменьше, уже начавших разгрузку. Во главе была шлюпка адмирала Касим-паши, управителя Галлиполи.
– Вот они, - объявил Тоби.
– Наверняка молятся Аллаху, чтобы привязать тебя к четырем верблюдам и разорвать на части.
Николас с ухмылкой пожал плечами. Годскалк подал голос:
– Рыбаки наконец появились. Как Николасу это удалось?
Ответил ему Асторре, не сводя блестящих глаз с побережья.
– Они с Джоном - просто пара дьяволов, точно вам говорю! Вы видели этот сброд, который сходит на берег? Добровольцы и башибузуки… Они всегда появляются первыми, чтобы пограбить в свое удовольствие, занимают дом, втыкают там свой флаг, а затем ищут золото, вино и женщин.
– Но там же ничего нет, - возразил священник.
– Они-то об этом не знают! Видят дома - и заходят внутрь.
– Вы оставили ловушки?
– Посмотри сам.
– Асторре толкнул Николаса в спину.
– Я не знаю. Если вздумаешь однажды так подшутить над нами, я пожалею, что не перерезал тебе горло еще в Брюгге.
– Обещаю предупредить заранее, - поклялся Николас. Наемник по-прежнему не сводил с него взгляда.
– Наша демуазель - замечательная женщина. Вы с ней всегда можете рассчитывать на Асторре.
Николас, не оборачиваясь, улыбнулся широкой мальчишеской улыбкой.
– Знаю… Смотрите, начинается.