Веспасиан. Фальшивый бог Рима
Шрифт:
— Антонии можно ничего не говорить.
Веспасиан недоумённо выгнул бровь.
— Ты считаешь, что такое возможно?
— Нет, конечно. Она наверняка держит в доме Клавдия своего соглядатая. В таком случае ты прав: лучше отдать их Антонии.
— Я тоже склонен так думать. Она защитит меня от Нарцисса гораздо лучше, нежели он меня от неё. Кроме того, стоит мне впасть у неё в немилость, как мне больше не видать Ценис.
— Невелика потеря, если на то пошло.
— Это почему же?
— Капелла мёртв. Кто же теперь возьмёт
Веспасиан улыбнулся.
— Ещё как прав! Это действительно большая удача. Деньги в ларце помогут мне позаботиться об обеих.
Спустя два дня, вечером, они приблизились к южным воротам Кирены. С каждой минутой в груди Веспасиана нарастала тревога. То, что издали казалось обычным дымком многочисленных очагов, пекарен и кузниц, на глазах становилось всё темнее, укутывая густой пеленой северо-восточную часть города.
— Похоже, горит еврейский квартал в нижнем городе, — поделился Веспасиан своими опасениями с Магном, который ехал между ним и Зири.
— Пусть горит. Мне наплевать. Главное, чтобы огонь не перекинулся на бани резиденции наместника, — ответил Магн и почесал перевязанную грудь. — Должен же я соскрести с себя весь этот проклятущий песок.
Веспасиан пощупал больное плечо. Оно по-прежнему давало о себе знать пульсирующей болью. Что ещё хуже, из раны начал сочиться желтоватый гной.
— Ты прав. Я даже пальцем не пошевелю, пока не вымоюсь с дороги и не обработаю рану. Как только доедем, я тотчас же пошлю за Марком Фестом, префектом союзной когорты. Что бы там ни горело, думаю, он и его люди справятся с пожаром.
Цокая копытами, они въехали в городские ворота — странно, сегодня рядом с ними не было нищих — и направились к резиденции наместника, расположенной в центре города. Позади них колонна постепенно редела, пока не рассосалась совсем. Измученные долгим переходом люди расходились каждый в свою сторону, зная, что на помощь Рима больше рассчитывать не приходится. У редких счастливчиков в городе имелись семья и дом. Остальным, чтобы попасть в родные края, оставалось лишь уповать на помощь родственников, знакомых, а то и просто чужих людей. Когда последний из бывших пленников скрылся в одном из переулков, до Веспасиана дошло, что городские улицы пусты.
— Корвин! — крикнул он префекту всадников, ехавшему позади него. — Ты ничего не замечаешь?
— Уже заметил. И посмотри на окна. Ставни почти на всех закрыты.
— Может, сегодня проводятся какие-нибудь игры? — предположил Магн. — Здесь же есть амфитеатр?
— Есть, но даже в этом случае люди на улицах были бы. Например, те, кому не хватило места, или те, что слишком брезгливы.
— Терпеть не могу этих брезгливых.
Вскоре они выехали на форум. Тот тоже был пуст. Перед резиденцией наместника Веспасиан соскочил
— Префект, ты и твои люди свободны. Передай им мою благодарность.
— Тем, что от них осталось, — хмуро ответил Корвин. — Сомневаюсь, что твоя благодарность восполнит потерю товарищей и те лишения, которые они были вынуждены терпеть в твоей непродуманной авантюре.
— Возьми верблюдов и продай, а на вырученные деньги найми замену, — продолжал Веспасиан, пропустив мимо ушей язвительное замечание.
— Так и сделаю.
— Можешь провести ночь здесь и отужинать со мной, прежде чем вернёшься в Барку.
— Спасибо, квестор, но я предпочитаю сам выбирать себе сотрапезников, — ответил Корвин и развернул коня. «Ты ещё услышишь обо мне, Веспасиан», — произнёс он с угрозой в мыслях, после чего пришпорил коня и поскакал прочь. Его всадники последовали за ним, ведя верблюдов.
— Ты прав, — заметил Магн. — Он тебя и впрямь не жалует.
— Да чтоб его! — отмахнулся Веспасиан, поднимаясь по ступеням резиденции. — Я протянул ему оливковую ветвь примирения, он отказался её принять. Если ему хочется быть моим врагом, что ж, пусть он им будет.
— Будем надеяться, что тебе не придётся об этом пожалеть.
— Квестор, хвала богам, ты вернулся! — воскликнул Квинтиллий, секретарь Веспасиана, и бросился ему навстречу, как только тот вошёл в атрий.
— Что происходит, Квинтиллий?
— Последние три дня евреи дерутся между собой. По всему городу их погибло уже несколько сот человек.
— Но где же Марций Фест и его солдаты?
— Пока ему удалось лишь оцепить еврейский квартал, чтобы беспорядки не выплеснулись за его пределы.
— Пусть немедленно доложит обстановку. И пошли за лекарем, чтобы тот обработал мне рану.
— Мы сумели погасить большую часть пожаров. Но кое-где они ещё продолжают полыхать, в кварталах, захваченных смутьянами, — докладывал Фест, держа масляную лампу так, чтобы лекарь в тусклом вечернем свете мог лучше рассмотреть рану. — Их несколько тысяч, но мы сумели окружить их на восьми улицах в еврейском квартале. Они построили баррикады, которые я намерен взять штурмом завтра на рассвете.
— То есть ты понятия не имеешь, с чего всё началось? — спросил у Феста Веспасиан — вернее, процедил сквозь зубы, пока врач обрабатывал рану уксусом.
Фест покачал головой. Это был карьерный офицер, который поднялся с самых низов. Сейчас ему было уже где-то под сорок.
— Нет, квестор. Но, похоже, всё началось на агоре нижнего города. Там некий молодой человек постоянно выступал с проповедями, и послушать его приходило всё больше и больше людей. Я несколько раз наблюдал за ним. Он ни слова не сказал против цезаря или Рима. Поэтому я не стал его трогать, как ты мне и велел.