Вестник и Крымская война
Шрифт:
Правда, на каждый из клиперов поставили только по одной Софье и стрелять они могли, только если корабль чуть поворачивал бортом в ту или иную сторону, но с винтовой тягой такое маневрирование не было проблемой. А о дальности и говорить было нечего. Софья расстреливала вообще все. Романов думал стрелять за пределы видимости, используя корректировку по радио, но пока не осмеливался проворачивать нечто подобное.
Первая жертва попалась через день. Английский фрегат шел в сторону Гонконга из Индии. Он заметил русский корабль и пошел навстречу.
— Что заряжать? — Поинтересовался капитан у Романова.
—
Вся команда словно почувствовала второе дыхание. Они дружно и слаженно готовились к бою. На палубу даже вытащили пару пехотных пулеметов, чтобы если что помогать в бою.
Вестник несколько раз вильнул, изображая резкий маневр и англичанин купился. Они повернулись бортом, чтобы дать продольный залп по климеру и накрыть сразу всю палубу.
Только клипер не стал сворачивать, а чуть довернул. Открылся фальшборт и с четырех километров на врага уставилось массивное ста пятидесяти двух миллиметровое орудие.
— Огонь! — скомандовал Романов.
— Огонь! — Повторил за ним капитан, и Софья выстрелила.
Наводчики пользовались новыми механическими приборами для артиллерийских расчетов, и вся команда смогла убедиться в их профессионализме, когда снаряд с белым шлейфом попал прямо в открытую палубу врага.
А потом фрегат накрыл белый взрыв. Романов не сразу понял, что что-то идет не так. Только когда он в бинокль увидел, как по палубе бежит английский моряк, держась за горящее лицо, с которого слазила кожа. Одежда моряка горела белым пламенем, и сколько бы моряк не поливал себя водой ему не помогало.
Британцы начали прыгать в воду, но она не могла их спасти. Химический огонь белого фосфора не хотел так легко отпускать жертв. Он медленно, со вкусом пожирал людей. В ответ же люди рвали глотки, словно их варили и кололи вилами сами черти в адских котлах.
Команда Вестника, забыв об опасности, собралась у борта, наблюдая как команда фрегата сгорает заживо.
Романов сглотнул и перекрестился. Капитан, первый помощник, а потом и все, кто видел и главное слышал крики тоже перекрестились.
— Эраст Петрович, смилуйтесь! Давайте их из пулемета, чтобы не мучались? — первым опомнился и предложил корабельный священник Иоганн.
— Хорошо, батюшка, давайте пулеметами, — согласился адмирал.
В эту ночь не спал никто. Всем казалось, что они все еще слышат крики.
Глава 14 Время мороженного
26 марта 1853 год. Мариуполь.
Князь Воронцов не спал всю ночь. Последние годы он посвящал спокойной созидательной деятельности, вроде развития Одессы или Кавказа. Он уже давно отвык да и не в том возрасте он был, чтобы всего себя отдать делу, но нашлась причина. Даже две. Внука он ждал очень давно и сильно обрадовался узнав о Петре. С таким количеством внучек старый генерал не находил себе места, а из Пети, Михаил Семенович хотел воспитать достойного наследника. Вадим работал просто с маниакальной одержимостью и да, он находил время на детей, но князь считал, что мог бы внести вклад. Собственно даже с внучками он вносил, часто водя их в оперу или театр.
Воронцов сидел в кабинете
Еще до этого до князя доходили слухи о засекреченном сражении с имамом в ущелье. Где один из горцев призвал молнии на помощь, и в том бою участвовал Вадим и его друг Захарченко.
Воронцов начал соединять точки и проверил новостные сводки за последние несколько лет. Он знал что искать и нашел. Все чаще и чаще например в историях Египетских историках стали появляться истории о человеке, который управлял песком. Была и вырезка о том, как православие помогло победить огненного бога на Гавайях.
И Вадим уже второй раз встречается с этими существами. Или не второй, а просто князь о них не знает? А знает ли император? А виноват ли Вадим?
С последним и главным вопросом князь разобрался быстро. Если бы Вадим был причиной, то враг бы ушел, а он остался. Значит, не личная вендетта и даже не первый удар, если вспомнить батареи Севастополя.
Собрав карты князь направился к Вадиму. Жене и внучкам он не хотел ничего говорить, а то они могли вмешаться. А они должны были совсем разобраться по мужски.
Подъехав к дому доктора князь встретил настоящую очередь из различных клерков. Пока Вадим мог, он занимался составлением расписаний и управлением логистики региона, повинуясь приказу Николая. Стоило Беркутову же попасть в больницу, как вся система ощутила какую нагрузку он тянул. Воронцов нанял сорок человек в том числе раздал задания в университет на кафедру математиков и бухгалтеров, стараясь компенсировать отсутствие одного человека, но даже так, людей страшно не хватало. В надежде хоть как-то исправить ситуацию князь закупил на кафедру карманные калькуляторы, потом пришлось на свои же деньги покупать такие в штаб. Сколько бы он не писал в Петербург то от Николая всегда приходил только один ответ: денег нет, но вы держитесь.
Помогла княжна Воронцова, объявив сбор на дорогие инструменты. Князь не хотел даже думать, но семейное горе точно помогло в вопросе. Лично Воронцов и так уже снабжал два полка егерей, чем прилично уменьшил семейный бюджет.
— Дайте пройду, — Воронцов прошел к дверям, у которых пытались продержаться караульные.
— Слушай приказ, это частный дом и лечебница, а не офис или проходной двор! Всех прогнать, никого без разрешения не пропускать!
— Есть ваше святейшество! — козырнул солдат и с винтовкой в руках принялся разгонять стихийный митинг.
Люди начали роптать, но стоило Воронцову повернуться, как жалобы стихли.
Князь остановился у двери в палату, набрал воздуха, выдохнул и постучал.
— Войдите, — ответили с той стороны.
Комнату освещало утреннее солнце. Вадим лежал на кровати и перебирал письма. Ни бинтов, ни гипса на нем уже не было, только местами розовая кожа проступала на лице и руках.
Его громила и верная няня внучек Егерь так же тихо сидел в углу.
— Оставь…
— Не надо, Михаил Семенович, пусть отдыхает.