Вестник и Крымская война

Беркутов Роман Вадимович

— Интересно, — Вадим посмотрел Егерю прямо в глаза, — я убил эту тварь. Точка.

— Вы обещали другое…

— Егерь, не забывайся, — напомнил Вадим.

— Я служу вам много лет, никогда ничего не просил, но в этот раз… В этот раз… — горец покраснел от переполняющих его чувств злобы и обиды. На Вадима, на Феникса и прежде всего на самого себя, — я хочу уйти.

— Я не стану тебя останавливать, — кивнул Вадим, — спасибо тебе за службу. И… девочки будут скучать.

— Они взрослые, они поймут, — у Егеря дрогнулась щека. Он поклонился и вышел.

Больше его Вадим никогда не видел.

Вадим же пошел в гостиную.

Там стояли уцелевшие вещи, которые удалось вытащить из-под обломков. При желании, он мог бы за день купить все, что потерял. Но что вещи стоят без воспоминаний?

Он достал сигару, налил себе коньяку и закурил. Софья бы не одобрила нарушенное Вадимом обещание больше не курить, но все, что от нее осталось так это пара вечерних платьев, да украшения.

От Пети осталось еще меньше.

Вадим сидел в кресле всю ночь, просто смотря в стену, пока сигара не осыпалась пеплом у него в руке и не обожгла палец.

Вадиму следовало ускориться, и нанести настоящему врагу смертельный удар.

Утром он встал, переоделся и пошел к светлейшему князю с прошением о переводе на флот.

***

Для осады Севастополя коалиция использовала Балаклавскую бухту, извилистую и глубокую, окруженную скалами, которые защищали лагерь от ветров с моря. Но бухта не вмещала всех кораблей. Прошлогодняя бойня уничтожила пять кораблей и семь еще оказались поврежденный огнем башенной батареи номер сорок.

Поэтому для снабжения группировки в новом году, когда сошел лед, суда толпились как селедки в бочке, мешая друг-другу и швартуйся как бог на душу положит.

Суровая зима оказалась чуть ли не самым сильным ударом для коалиции. Войска на полуострове страдали от постоянной нехватки воды, еды и теплых вещей, весной к этому добавились паводки и болезни.

С поставкой припасов не помогал подключившиеся испанский и сардиниевские флота.

Все и так были выжаты словно губки, как четырнадцатого марта начался сильнейший шторм.

Сперва поднялся ветер, который стал нарастать с каждым часом. Качка на море и у внешнего фарватера бухты усилилась так, что владельцы английских и французских кораблей стали роптать, чтобы их пустили в Балаклаву.

Экипажи транспортов с ценными осадными орудиями, порохом, лекарствами и провиантом так необходимым для предстоящей кампании не встретили понимания со стороны главного смотрителя за транспортом в Балаклаве капитана Кристи. Он отказался дать разрешения судам со взрывчаткой зайти в и так переполненную гавань.

Ночью накануне к ветру добавился противный холодный дождь, который затопил все вырытые окопы и просто мешал приготовить пищу в лагере. К восходу начался шторм, переросший в ураган. Страшный ураган с ветром, молниями и ливнем ударил по полуострову. Те немногие, кто рисковал высунуться в непогоду видели, что всю бухту словно накрыло одеялом из пены, а корабли страшно раскачивались. К пяти часам дня корабли подбрасывало и сталкивало друг с другом волнами.

Но самые страшные крушения происходили за пределами бухты Балаклавы.

У Балаклавских скал среди кораблей, стоящих на якоре, и некоторые из капитанов — капитан Сайер, мистер Рошфор и Фрейн — направили свои корабли на скалы, чтобы попытаться любыми средствами спасти жизни. Следующей вестью стало то, что «Prince»,«Resolute»,«Rip Van Winkle», «Wanderer»,«Progress» и иностранный барк погибли, и с них не спаслось и дюжины человек.

Корабли стоявшие на внешнем

рейде срывало с якорей и несло на скалы. Первой жертвой разбушевавшейся стихии стал американский транспорт «Progress», за ним ураганный ветер сорвал с якорей и понес к берегу британский парусник «Resolute».

Третьим разбилось американское парусное судно «Wanderer», а за ним погиб «Kenilworth», который, потеряв свои мачты, столкнулся с пароходом «Avon». Это единственный пароход, которому в этот день с большим трудом удалось прорваться через узкий проход в Балаклавскую гавань и спастись. Тем временем неугомонный ветер продолжал срывать с якорей и нести на скалы все новые и новые жертвы…

Палатки в лагере срывали порывы ветра. Офицеры и солдаты полуодетыми бегали и собирали разбросанные вещи, пока кони и остальной скот разбегался в стороны. Многие крыши с депо Главной Квартиры (штаба коалиции) были снесены, и дома устояли только благодаря тому, что все это были полуподвальные помещения, противостоявшие бешенству урагана без особых повреждений. Госпитальные же палатки были сорваны, и страдания несчастных раненых и больных увеличивались тем, что они промокли насквозь.

Генерал-адъютант князь Меншиков, в донесении императору, исчисляя убытки, нанесенные неприятельскому флоту этою бурею, говорит, что наиболее пострадали французские корабли… У Евпатории и в других местах выброшено на берег более двадцати пяти судов, в том числе два военных фрегата. С высот, господствующих над Балаклавой, замечено было также 2 неприятельских фрегата, стоявших на рейде с изломанными мачтами.

Но самою тяжкою для союзников была гибель огромного винтового парохода «Принц», в 2700 тонн, перевозившего в Балаклаву 46й английский полк, запасы для Скутарийского госпиталя, множество ядер и бомб, а главное – всю зимнюю одежду, припасенную для союзной армии: 40 000 шинелей, шерстяные фуфайки, носки, перчатки. За исключением 46-го полка, который кое-как успели высадить у Балаклавы, все погибло, и от многочисленного экипажа Принц уцелело едва только шесть человек. Пароход Принц стоил четыре миллиона франков, а грузу на нем было на сумму двенадцать миллионов франков.

Стихия как бы специально выбирала стоянки союзного флота. Но на северо-западе Черного моря и в Одессе было тихо. Основной удар стихии пришелся именно на восточное побережье Крыма от Балаклавы и Севастополя до Евпатории. Кроме погибших судов еще большее их число было выведено из строя и оказалось непригодным для дальнейших боевых действий.

Всего за одну ночь коалиция потеряла пятьдесят три корабля, около тридцати из которых были гражданскими. Военные потери пресса потом описала коротким, но очень грустным сообщением: "под Евпаторией потерпели крушение два линейных корабля (французский сто-пушечный «Генрих IV» и турецкий девяносто-пушечный «Пеики-Мессерет»".

1 марта 1853 года. Лагерь Коалиции.

В штабе коалиции в Крыму стояла мрачная атмосфера. Можно сказать, что она была бы упаднической, если бы не несколько донесений. Вопервых австрийцам удалось отбить атаку генерала Захарченко, пусть и завалив целый перевал, при этом отрезав на долгие годы сообщение на юге империи с Валахией. В бою Австрийцы применили новейшие нарезные орудия, их по прежнему заряжали с дула и использовали черный порох, но новая форма снаряда значительно увеличила дальность огня.