Весы Фемиды
Шрифт:
— Вы позволите мне отбыть домой? — поинтересовалась она.
Аллейн поднял бровь.
— Мне будет намного спокойнее, если вы окажетесь дома, а не здесь, леди Лакландер.
— Проводите меня до машины. Я сейчас сильно хромаю из-за проклятой подагры. Кеттл, никакого улучшения я не замечаю! Джордж, я жду тебя через пять минут — мне надо кое-что сказать Родерику Аллейну.
Она попрощалась с Роуз и обняла ее. Та, всхлипнув, прижалась к ее груди.
— Бедное дитя, моя маленькая Роуз, обязательно приходи к нам. Пусть Марк даст тебе какое-нибудь
Китти тоже поднялась.
— Я так благодарна, что вы пришли, — сказала она и протянула руку. Леди Лакландер протянула свою для поцелуя. После секундного замешательства Китти осторожно приложилась к ней губами.
— Приходи ко мне завтра, Кеттл, — сказала леди Лакландер. — Если, конечно, еще будешь на свободе.
— Пусть только попробуют меня арестовать! — ответила та, впервые заговорив с момента появления мистера Финна.
Леди Лакландер довольно хмыкнула и кивнула Аллейну, демонстративно игнорируя мистера Финна. Детектив поспешил открыть дверь и проследовал за ней через красивый и просторный холл к выходу. У крыльца стоял большой старинный автомобиль.
— Джордж поведет, а я сяду сзади. В непростые времена мне трудно выносить его общество.
Аллейн открыл дверцу и включил в машине свет.
— А теперь скажите мне, — попросила она, устроившись на сиденье, — но не как полицейский престарелой вдове, а как порядочный человек старинной подруге своей матери: что вы думаете о поведении Окки Финна?
— Престарелым вдовам, даже если они подруги моей матери, не к лицу выманивать меня на улицу и задавать неуместные вопросы.
— Значит, вы мне так ничего и не скажете?
— Послушайте, а у мистера Финна не было сына по имени Людовик? Людовик Данберри-Финн?
Даже при тусклом свете он заметил, как ее лицо окаменело, будто под складками жира на нем она сжала челюсти.
— Был, — подтвердила она. — А что?
— При таких редких именах это вряд ли могло оказаться простым совпадением.
— На вашем месте я бы не стала поднимать эту тему. Он служил по дипломатической линии и совершил непростительный проступок, как вам наверняка хорошо известно. Разыгралась настоящая трагедия, и мы стараемся никогда об этом не говорить.
— Правда? А что за человек был полковник Картаретт?
— Настырный идеалист. Упрямый донельзя. Один из тех добропорядочных граждан, которые так высоко задирают планку, что постоянно оказываются не в ладах с собственной совестью.
— Вы имеете в виду что-то конкретное?
— Нет, — твердо ответила леди Лакландер. — Ничего конкретного я не имею в виду.
— А вы не можете сказать, о чем разговаривали с полковником Картареттом?
— Мы говорили, — холодно произнесла леди Лакландер, — о браконьерстве Окки и одном семейном деле, которое не имеет к случившемуся ни малейшего отношения. Спокойной ночи, Родерик. Я могу обращаться к вам по имени?
— Только когда мы наедине.
— Вот нахал! — воскликнула она и шутливо замахнулась на Аллейна. — Возвращайтесь назад запугивать этих недотеп! И велите Джорджу поторопиться.
— А
Она посмотрела на него и, сложив унизанные перстнями руки вместе, ответила:
— Дословно — нет. Они ссорились из-за рыбы. Окки со всеми скандалит.
— А больше они ни о чем не говорили?
— Ни о чем! — твердо заверила леди Лакландер, не спуская с Аллейна пристального взгляда.
Аллейн слегка поклонился.
— Спокойной ночи, — произнес он. — Если вдруг вам удастся припомнить что-то конкретное из сказанного ими, то не сочтите за труд записать.
— Родерик, Окки Финн — не убийца, — произнесла леди Лакландер.
— Вот как? Что ж, это уже кое-что. Спокойной ночи.
Он закрыл дверцу машины, и свет в салоне погас.
4
На пути в дом Аллейн встретил Джорджа Лакландера. Его удивило, насколько неловко тот чувствовал себя в его обществе и явно предпочитал иметь дело только с Фоксом.
— Я… э-э… привет, — сказал Джордж. — Я… можно с вами поговорить? Вы вряд ли помните, но мы встречались тысячу лет назад — ха-ха! — когда вы подавали большие надежды под руководством моего батюшки, верно?
Воспоминания Аллейна двадцатипятилетней давности о Джордже ограничивались колкими замечаниями сэра Гарольда об умственных способностях сына.
«От Джорджа ничего путного ждать не приходится, — как-то разоткровенничался сэр Гарольд. — Пусть себе надувает щеки в Нанспардоне и со временем, возможно, станет мировым судьей. На большее он не способен».
Аллейн подумал, что это пророчество, похоже, сбылось, и ответил на первый вопрос, полностью проигнорировав второй:
— Я вас слушаю.
— Дело в том, — сказал Джордж, — что я хотел бы быть в курсе расследования. К слову сказать, хотя это и не так важно, я являюсь местным мировым судьей. И хотел бы внести свой посильный вклад в поддержание порядка во владениях ее величества. Вы меня понимаете?
— Не совсем. — Аллейн начинал злиться.
— Ну, — продолжил Джордж, смущенно поглядывая на детектива из темноты, — я… мне было интересно… как дальше будет с полковником Картареттом… в смысле с его телом. Я беспокоюсь о Китти. В смысле о них обеих — о ней и о его дочери. Нужно распорядиться о похоронах и всем прочем. Понимаете, о чем я?
— Да, конечно, — кивнул Аллейн. — Тело полковника Картаретта будет находиться под охраной до утра на месте преступления. Затем его отвезут в ближайший морг для осмотра и, не исключено, вскрытия. Мы, безусловно, сразу известим миссис Картаретт, когда можно организовать похороны. Полагаю, что мы управимся за три дня, но заранее трудно быть в чем-то уверенным.
— Разумеется! — воскликнул сэр Джордж. — Понятно, понятно!
— А теперь вопрос по существу, который я задам всем, кто видел полковника на лужайке вчера вечером. Вы сказали, что вместе с миссис Картаретт начали играть в гольф в семь часов?