Весы Лингамены
Шрифт:
– Ведут не сами "машинки", а неготовность человека развиваться и работать над собой, - отвлечённо бросила Дарима, привычно смотря в окно.
– О, да!
– подхватил Ящер.
– И, таким образом, безобидная поначалу "волшебная машинка" превращается из нашего помощника в нашего грозного властелина.
– Хм, как и предсказывал Сумеречный...
– проговорил Штольм, и, поймав на себе недоумённые взгляды, поспешил добавить: - Но об этом чуть позже. А пока что скажи нам, пожалуйста, Ящер, вот что. Твои устремления улучшить мир нам понятны, да и вряд ли сейчас кто-то будет желать обратное.
– Всё так, и вы со своей стороны, понятное дело, правы, - ответил Ящер.
– Но дело ещё в том, что под Колпаком собрались сознательные люди, готовые отдать жизни во имя преобразования мира. Вот только вы направили их, уж извините, на заранее тупиковый путь... и ничего не ведающих детей туда же затянули...
– Я согласен, - сказал я, - что не уведомить детей об истинном положении дел во имя Эксперимента - моральная задачка высшей категории сложности, попахивающая не очень свежо. Я и сам, чего теперь скрывать, недавно порывался немедленно прекратить Эксперимент... Но скажи-ка нам, Ящер, почему
ты
так уверен, что лучше всех знаешь, что делать? И даже как распорядиться имеющимися людскими ресурсами? Почему запросто позволяешь себе перечёркнуть труды пяти десятков лет?
– Да почему же сразу перечеркнуть?
– попытался парировать Ящер.
– Я обещаю взяться за создание нового города. К нам потянутся люди, задыхающиеся в духовной пустоте современного мира. Кстати, Эксперимент ведь можно продолжать и "без отрыва от производства". Представляете, сколько новой кармы там появится?!
Тут, несмотря на серьёзность ситуации, все кроме Текано засмеялись.
– А что вы смеётесь?
– немного опешил Ящер.
– Да, может, я не очень понимаю, что такое карма. Но я прочитал значение этого слова. Карма - это действие, это движение. Так что новый город ещё принесёт вам, учёным, много материала для изучения!
– Ну что вы, ну сами подумайте, - продолжил Ящер.
– Я ведь организую для вас нечто гораздо более привлекательное, чем возможность проводить исследования в искусственной, замкнутой среде, куда даже птицы не залетают! Я усовершенствую идею мира под Колпаком Неймара! Это будет и новый экспериментальный город и новая площадка для изучения одновременно! Никто из поселян ведь, думаю, не откажется помочь учёным, тем более что тут всего-то требуется быть естественным...
– Быть естественным?
– перебил Гелугвий.
– Ты полагаешь, всё человечество в едином порыве возрадуется возможности просто так отбросить полторы-две тысячи лет собственного развития? А от электричества ты тоже намерен отказаться? И от колеса? И снова станешь рыть землянки как наши далёкие предки?
– Мировая история говорит, - добавил Штольм к словам коллеги, - что пути назад нет. Ты что же, хочешь отказом от "машинок желаний" снова загнать всех на деревья?
– Это как раз сами "машинки желаний" загоняют людей в Механические Города!
– торжественно
Гелугвий пожал плечами, а Штольм уныло уставился на собеседника.
– Ну а ты можешь хотя бы в общих чертах сказать, что там будет?
– спросил последний.
– Про ручной труд мы уже поняли.
– Это будет тот же город, только поле Колпака мы отключим, чтобы туда мог попасть любой желающий. И не через туннели, как я... А изучать карму на искусственном островке жизни - по-моему, это нелепость. У нас есть единый мир, и от каждой частицы зависят все остальные частицы. Поэтому даже далёкому от проблем кармоведения человеку ясно, что если изучать - то всё сразу.
Бывалого Штольма не так просто было пронять какими-либо словами.
– Ну, если хочешь, - протянул он, - могу тебе сообщить, что подобные планы, естественно, были. Но даже для расширения наших задач хотя бы на один небольшой город требуются небывалые мощности. И не то чтобы их нельзя было получить, но в таких масштабах на сомнительные задачи материю и энергию на земле ещё никто не тратил. А вот если бы мы получили те 90%, то, несомненно, смогли бы перейти на следующий уровень...
– Понимаю, - ответил Ящер.
– Но этого уровня вы бы достигли лет через триста. А у нас есть шанс изменить мир прямо сегодня, подарить счастье хотя бы небольшой группе людей. Не уныло-гипотетическое, рассчитанное умными вычислителями, а вполне земное, человеческое, достижимое. У нас ведь с вами схожие цели, но разные методы. Пока люди в новом поселении будут осваивать забытые ремёсла и искусства, вы, тем временем, сможете просчитать всё заново, и Институту Счастья, может статься, перепадёт лакомый кусочек. Неужели вам не дадут новые мощности? Совет Земли это точно поддержит!
– Да мощности, в конце концов, можно увеличить хоть в десять раз, - пробурчал Штольм.
– А вот новые алгоритмы для вычислителей создаются людьми, и вовсе не за пять минут.
Тут как в сказке раздвинулась входная дверь, и глубокий, приятный, немного суховатый с горчинкой женский голос произнёс:
– Совершенно верно, не за пять минут. Я уже тридцать лет над ними работаю!
Ящер, сидевший лицом к входу, первым увидел немолодую уже женщину в плотно облегающем строгом костюме и с пышной причёской. Затем обернулись и все остальные. Штольм тут же изменился в лице.
– Лингамена!
– прокричал он таким голосом, будто сам не верил своим глазам.
– Моё почтение! Простите, не успела к началу заседания. Надеюсь, сильно вам не помешаю. Для тех, кто со мной не знаком: я - Лингамена Эклектида, работала тут раньше. И Штольм меня, похоже, помнит. Прошу вас, продолжайте.
Ящер не знал вновь прибывшую, и поздоровавшись, вскоре продолжил:
– Насколько я понял из слов Лингамены, ничего страшного для Института, в целом, и не случилось. Наоборот, появляется новое поле деятельности. А я, в свою очередь, никуда не исчезну и уж точно больше ничего не испорчу. Я влез во всё это, и даже не зная законов кармы, чувствую, что должен теперь до самого конца следовать своей цели. И, может даже, не только в этой жизни, хотя я до конца не понимаю, верю ли я в это или нет. Но я верю в то, что хоть чуть-чуть, но смогу изменить мир.