Весы змея

Кнаак Ричард Аллен

Она шла бок о бок с ним, когда он вёл малую группу к воротам города. Ульдиссиан умышленно составил группу наполовину из партанцев, наполовину из тораджанцев. Хашири, как, по словам Томо, звались местные, смотрели на членов отряда с более светлой кожей с чем-то, близким к благоговению, — вероятно, многие из них никогда не видели «ассенианцев» до этого.

Справедливо ли было то же самое для стражи, сказать сразу было нельзя, потому что они стояли с настороженными лицами и напряжёнными телами, даже когда новоприбывшие подошли. У ворот происходило оживлённое движение, Ульдиссиан приметил деревянные

повозки, запряжённые быками, пеших паломников в робах, хорошо одетых торговцев, едущих верхом. Когда они пересекали ворота, часовые бросали на них короткие, но внимательные взгляды. Один из часовых, в султане, вероятно, главный офицер, посмотрел на пришельцев, но ничего не сказал, пока они не оказались в шаге от Хашира.

— Есть ли у вас с собой товары для продажи на рынке? — спросил он, хотя и было очевидно, что у них не было ничего такого. Когда Ульдиссиан ответил за всех качанием головы, офицер оглядел отдельных людей.

— Стало быть, паломники. Где твой город, ассенианец?

— Я из деревни под названием Серам. Остальные здесь из малого города Парты и из города Тораджи.

Человек хмыкнул.

— Тораджанцев я могу распознать, ассенианец. Парта и Серам… Этих мест я не знаю, — в конце концов он пожал плечами. — Соблюдай все законы, и Хашир всегда будет рад тебе.

— Мы благодарим и чтим Хашир за его великодушие, — ответил Ульдиссиан, научившись, как надо отвечать, у Томо. Жители нижних земель, как Ульдиссиан и партанцы определяли их, всегда выражали благодарность по прибытии в большой город.

Знание, как надо правильно отвечать, обескуражило некоторых «окаменевших». Офицер махнул им в знак того, что они могут пройти.

Хашир по стилю был сходен с Тораджей, и Ульдиссиан узнал, что вообще-то он даже положил начало более крупному городу. Когда-то давно Хашир послал исследователей, которые построили Тораджу, названную так в честь героя эпоса нижних земель. Ульдиссиану показалось забавным, что Тораджа переросла своего родителя, несмотря на кажущееся удалённым расположение.

Улицы здесь были в три потока, но на них не было существ, так почитаемых в Торадже. Вместо них разнообразные цветастые птицы свили гнёзда в густой листве, некоторые виды показались экзотическими даже людям Томо.

— Говорят, что хашири забирают с собой всех красивых птиц, которых встречают во время путешествий, чтобы красивее окрасить небо своего дома, — объяснил восхищённый тораджанец. — Я думал, это пустая бахвала, ведь Хашир теперь затмевает огромная тень Тораджи… Но взгляните на этичудеса! Вы выдели эту?

Ульдиссиан вынужден был признать, что птицы создают восхитительный, постоянно меняющийся узор, но совместный звук их голосов — не говоря уже об огромном количестве помёта, который они оставляли за собой, — не вызывал у него любовных чувств. Напротив, они заставляли его мечтать о мягких звуках одиночных певчих птичек, каких он наблюдал у себя дома.

Их группа продолжала ловить пристальные взгляды хашири, и, окружённая мужчинами, Серентия превосходила всех по количеству привлечённых глаз. Ульдиссиан чувствовал, что слабое чувство ревности находит на него. Он умудрился подавить побуждение, но держал глаз да глаз на случай,

если бы кто-то захотел познакомиться слишком близко.

Хашири были одеты примерно так же, как тораджанцы, разве что многие из них носили серебряные пояса, а высшие сословия — кольца в носу из того же металла. Были в городе и другие путешественники, в том числе желтокожие торговцы с востока Кеджана. Со своими узкими глазами и непроницаемыми выражениями, они были похожи на кошек. Партанцев в его группе они особенно восхитили, да и тораджанцы не сказать, чтобы не выказывали интереса.

Лесной лев был покровителем Хашира; его изваяния венчали многие колонны и ворота. Ремесленники придали льву свирепую ухмылку, от которой он слишком сильно напоминал Ульдиссиану демона, хотя каменные существа должны были ограждать от них.

Затем в поле зрения попало то, что вытеснило всё остальное, что было в Хашире, из головы Ульдиссиана.

Над округлыми зданиями впереди возвышались узнаваемые трёхсторонние башни Триединого.

Ульдиссиан хотел пойти сразу туда, но нападение на храм только настроило бы жителей против него, которые, судя по всему, до сих пор не был предупреждены о них. Последнее означало, что здесь всё ещё могло произойти так же, как в Торадже.

Рынок представлял собой овальную зону, расположенную на пути главной улицы города. Два фонтана на разных концах его приветливо журчали. Зону наполняли палатки и повозки; экзотические товары, которые там предлагались, даже на короткое время отвлекли часть внимания Ульдиссиана от храма.

Наконец, он нашёл то, что искал. В центре рынка возвышалась каменная платформа, используемая на собраниях, где даже сейчас мнимые пророки проповедовали всем желающим. У многих публикой служили несколько человек, да и то уже было не худо.

— Направо, — сказал он остальным. — Здесь будет наше место. — Даже некоторые из оборванцев-вещателей остановились, когда он подошёл, хотя Ульдиссиан был уверен, что это из-за его бледного вида, и только. Одному он вежливо кивнул, на что тот в ответ только фыркнул.

Эдиремы заняли позицию, которую Ульдиссиан назначил им заранее. Несколько человек, Серентия в том числе, встали с ним, тогда как остальные стали его первоначальной публикой. Последний трюк Ульдиссиан усвоил по Торадже, где некоторые проповедники выдавали своих пособников за «обращённых», чтобы жители лучше интересовались тем, что это там привлекло «толпу». Он не считал это мошенничеством; в конце концов, эдиремы были истинными верующими, которые присоединились к нему благодаря его предыдущим речам.

Один или двое местных подтянулись ближе ещё до того, как он успел прочистить горло, без сомнения, заинтересованные только его иноземным происхождением. Это вполне устраивало Ульдиссиана. Томо и его двоюродный брат вели себя точно так же в своём городе, да и многие другие.

— Меня зовут Ульдиссиан, — начал он голосом, усиленным при помощи способностей. Повсюду головы повернулись в его направлении. Ульдиссиан сохранял голос ровным и дружелюбным — как один человек рассказывает другому. Он знал, что, в его случае, прежде всего он сам, а не его искусство произношения речей привлекало людей. — Я прошу вас только немного послушать.