Весы змея

Кнаак Ричард Аллен

— Не поверил бы, если бы не видел своими глазами, — крикнул Ратма ему на ухо. Фигура в капюшоне стояла рядом с Ульдиссианом. — Уж где-где, а в этом месте тебе такое должно быть не по силам.

— Я просто последовал твоему совету. Просто сконцентрировался сильнее. Это сработало.

— А недолжно было… Тем более не в такой мере. Посмотри вокруг, Ульдиссиан уль-Диомед. Посмотри вокруг и убедись в истине этих слов.

Ульдиссиан сделал, как ему было сказано… И глаза его округлились при виде результатов его отчаянной попытки.

Более

трёх десятков существ летали или лежали, охваченные хаосом. Двое столкнулись с парящими фрагментами. Некоторые сражались друг с другом, в то время как иные дико извивались на земле. По меньшей мере двое искусали себя так свирепо, что смерть их была неизбежной.

Затем двое, участвовавшие в воздушном сражении, упали. Миг спустя некоторые из тех, что были на полу, затихли. Пока Ульдиссиан смотрел вокруг, жители пещеры один за другим просто падали на землю… И умирали.

— Я не… Я не понимаю…

Ратма пожал плечами, как будто это должно было быть совершенно очевидно для всех. На его подбородке имелся порез, и одежда была порвана над тем местом, где по предположению Ульдиссиана должно было быть его сердце. Твари были более близки к убийству древнего создания, чем сына Диомеда.

— Ты, конечно же, заметил их сходство с летучими мышами. Ты представил, что если ты громко свистнешь и используешь свои силы, чтобы усилить свист, то по крайней мере ранишь или оглушишь нескольких… Ведь так?

— Да… Но… Я подумал, что, может быть, удастся избавиться от тех, что передо мной, но…

— И это должно было стать для тебя удачей, даже с моим предупреждением, — Ратма покачал головой. — Ульдиссиан уль-Диомед, ты не тот, кем должен быть. — Он посмотрел поверх его плеча. — И причина этого должнакрыться в тебе…

Сын Лилит обращался не к кому иному, как к огромному зловещему кристаллу. Даже когда вокруг них сновали подобные летучим мышам твари, Ульдиссиан не мог не взирать на него с восхищением. Никогда бы он не подумал, что существует нечто подобное.

— Что это такое? — спросил он наконец. — Почему оно здесь?

Ратма указал на парящего гиганта:

— Это причина, почему нефалемы и все сродные им принизились за эти столетия, мой друг. Это причина, почему тебя и твоих последователей недолжно существовать! Ты стоишь перед проклятием всех потомков тех ангелов и демонов, которые выковали Санктуарий. Ты стоишь перед Камнем Мира…

От одного только названия Ульдиссиан непроизвольно задрожал, словно какая-то часть его должна была уже знать об этом невероятном артефакте… Знать о нём и справедливо бояться его существования.

Даже с помощью заклинания Ратмы на Камень Мира было трудно прямо смотреть. Ульдиссиан обнаружил, что лучше всего наблюдать его, глядя слегка в сторону. Даже тогда он искрился, словно отражая сотню красных солнц.

— Инарий счёл нефалемов болезнью, надругательством над тем, чем он был. По его мнению, нас никогда не должно было быть. Он согласился обсудить нашу судьбу вместо того, чтобы

немедленно убить, только из-за протестов остальных. Чувствую, он бы ещё поступил в соответствии со своим первоначальным намерением, если бы моя мать не убила остальных беженцев. Это действие изменило всё. Уничтожь Инарий нас после этого, он остался бы совершенно один, чего не мог снести даже он. Однако идея нефалемов вызывала у него отвращение, и поэтому он взял Камень Мира, — который был создан во многом как способ скрыть Санктуарий от глаз Высшего Неба и Пылающего Ада, — и видоизменил его резонанс.

Ульдиссиан изо всех сил старался уследить за повествованием Ратмы, но последнее вообще не понял.

— Что это значит? Что он сделал?

— Вот что: в дополнение к сокрытию этого мира Камень Мира начал также постепенный и незаметный процесс ослабления. Каждое последующее поколение нефалемов становилось гораздо менее могущественным, чем предыдущее, пока, очень скоро, следующие родившиеся не стали лишены всяких способностей. Вскоре только несколько нефалемов из первого поколения — я и Бул-Катос, самые очевидные, — остались в живых. Дар — или проклятье — наших предков был позабыт. Инарий начал изменять Санктуарий по своему усмотрению… И подчинять его своей железной воле.

Ульдиссиан чувствовал излучение Камня Мира и не сомневался, что он способен совершенно гасить его силы. Так почему же он не делал этого сейчас?

— Это работа Лилит, — тихо объявил Ратма.

— Ты что, читаешь мысли?

Сын демонессы покачал головой:

— Я читаю… Ощущения. Это почти как чтение мыслей, только более точное, ведь мысли легко наполнить ложью.

Снова сбитый с толку, Ульдиссиан вернулся к обсуждаемому предмету:

— Что она сделала?

— Очевидно, моя мать снова изменила резонанс Камня Мира, так что его эффект теперь минимален и ограничен примерно горой Арреат, да и то, может, не всей. Даже стоя перед ним, ты сумел превозмочь его. Теперь, когда Камень Мира больше не препятствие, естественный процесс наращивания нефалемских сил может расцвести. Ты — результат этого… Первый, во всяком случае.

Чем больше находился рядом с ним, тем сильнее Ульдиссиан ощущал излучение Камня Мира. Он представил, каково было бы, если бы оно было в тысячу раз мощнее… Нет, в тысячу тысяч раз. То, что сказал Ратма, стало яснее. С такими мощными силами, заполонившими Санктуарий, подобные ему ни за что не появились бы. Только вмешательство Лилит изменило это.

Внезапно он проклял артефакт, ненавидя его как за то, что он сдержал потенциал всех людей, так и за то, что не сумел до конца выполнить это назначение, что привело к нынешнему отчаянному положению его последователей.

Затем что-то снизошло на него.

— Ратма… А его можно снова изменить?

— Вопрос, которым я задавался, и истинная причина нашего появления здесь, сын Диомеда, — облачённая в чёрное фигура указала на Камень Мира. — Ты бы как поступил? Вернул бы то, что когда-то было твоим? Сделал бы себя как-то ещё более могущественным? Скажи мне, Ульдиссиан уль-Диомед…