Весы змея

Кнаак Ричард Аллен

Глаза Ахилия сверкали белизной. Без всякого выражения на лице он сказал:

— Иди, Ульдиссиан. Ты нужен.

С этими словами блондин вернулся к стрельбе. Тонос впервые выказал признаки неуверенности. Несколько щупалец тёрли уже простреленные глаза. Другие стали раскорчёвывать почву.

Ульдиссиан, всё ещё в нерешительности, стоит ли оставлять Ахилия один на один с этим чудищем, сразу же понял, что делает Тонос.

— Он хочет зарыться! — крикнул он лучнику. — Он хочет напасть из-под земли!

На это Ахилий ответил всё тем же ровным голосом:

—

Нет. Не нападёт. Иди уже, Ульдиссиан.

На этот раз Ульдиссиан послушался. Он не понял этого последнего лица своего друга детства, но важно было то, что Ахилий объявился, чтобы удержать Тоноса на месте. По крайней мере, Ульдиссиан надеялся выручить эдиремов и затем прийти на помощь лучнику.

Если всё это ещё было возможно…

Борьба с морлу обернулась сущим отчаянием. Единственным маяком надежды служил Сарон. Тораджанец, выглядящий почти так же свирепо, как воины в шлемах, орудовал длинным, тонким мечом, и поначалу казалось, что он борется с отвратительным неприятелем при помощи одного этого умения. Тем не менее, каждый раз, когда меч разил, порез сопровождался синей вспышкой. В данном конкретном случае результатом стало то, что в следующий миг голова покатилась с плеч морлу.

Но эдиремы, которые находились в отдалении от Сарона, отступали. Морлу и выжившие надзиратели мира ступали по телам умерших, жаждая новых жертв.

Остановившись, чтобы снова перевести дух, Ульдиссиан взглянул на вторгшихся злодеев. Он подсмотрел, как морлу собирается убить тораджанца, и ярость обуяла его.

Морлу зашипел, и клинок в его руке расплавился. Шипение перешло в вой, когда участь клинка разделила его рука в перчатке. Ульдиссиан не остановился, пока от морлу не осталась кипящая масса, — на всё потребовалось три вздоха.

Эдирем сообразил, что Ульдиссиан снова с ними. Его уверенность заметно возросла. Под руководством Ульдиссиана шеренга начала укрепляться, в некоторых местах даже оттеснять служителей храма.

Затем партанец, которого Ульдиссиан считал убитым, поднялся снова с топором в руке. Рядом с ним встал тораджанец. Ульдиссиан радовался этому зрелищу… Пока надзиратель мира, чьё горло представляло собой кровавую мешанину раскромсанных плоти и сухожилий, не присоединился к ним.

Все трое повернулись лицом к защитникам… И все трое начали атаковать.

Все трое были мертвы…

Встревоженный голос Серентии заполнил его голову. «Ульдиссиан! Убитые! Наши и чужие! Они встают! Все! Они встают!»

Они и правда вставали. Всюду, куда ни глядел Ульдиссиан, те, кто был убит, теперь стояли. У некоторых из них недоставало конечностей, даже голов. Эдиремы, надзиратели мира, жрецы, морлу — все более-менее неповреждённые снова оказались на ногах.

И все теперь выступали бок о бок с остальными служителями Лилит против Ульдиссиана и его последователей.

Глава двадцать первая

Он снова услышал её смех. Победоносный смех Лилит. Раз за разом она отбирала у него надежду.

Но если она думала, что это в конце концов

сломит его, в конце концов заставит Ульдиссиана отдать ей души эдиремов, то демонесса сильно заблуждалась.

Трупы, ковыляющие к его людям, были всего лишь пустыми оболочками. Души мужчин и женщин, которыми они были когда-то, продолжили свой путь. Это становилось ещё очевиднее от того, что никто из воскрешённых эдиремов не использовал свои силы. Все они полагались на оружие, которое держали в руках. Когда Ульдиссиан попробовал прощупать одну из фигур, он не ощутил ничего живого.

И это всё решило для него. Не чувствуя ни капли сожаления из-за того, что должен сделать, Ульдиссиан взмахнул рукой в направлении первых нескольких ходячих мертвецов. Они немедленно рухнули. Тем не менее, прежде чем он успел облегчённо вздохнуть, тела снова поднялись на ноги с оружием в руках, готовые пополнить свои ряды.

Как бы ни был он силён, Ульдиссиан не мог бесконечно играть в эту игру с Лилит и жрецами. Ему придётся уничтожить её существ одним махом, но это подвергало риску ранения или даже убийства его последователей в процессе.

Но другого выбора не было. Каждый миг промедления всё больше тех, кто доверил ему свои жизни, падали жертвами Триединого… А затем поднимались, чтобы встать на его сторону.

У него была только одна надежда, но она означала, что придётся рискнуть всем.

А впрочем, битва уже вышла за рамки беспокойства о таких вещах.

«Отойдите назад, — приказал он эдиремам, стоящим впереди него. — Быстро! Те, кто может, создайте щит! Отделите нас от них хотя бы на несколько футов!»

Они подчинились, не задавая вопросов, отчего у него в внутри всё перевернулось. Они думали, что Ульдиссиан снова пришёл их всех спасти. При этом он не мог больше обещать, что это будет так.

Сердце его громко стучало, пока он ждал выполнения приказа. Однако если в некоторых местах им удалось добиться успеха, в иных оказалось невозможным отделиться от морлу и надзирателей мира. Ульдиссиан больше не мог ждать. Он молился о том, чтобы ему удалось сдержать свои силы и не сделать их жертвами слишком многих своих товарищей. Что было хуже, он даже не знал, добьётся ли он осуществлением задуманного чего-нибудь за исключением отсрочки поражения.

Он сосредоточился на массе тел…

Воскрешённые мертвецы внезапно начали падать. Не только умершие эдиремы и надзиратели мира, но и убитые морлу. Он просто падали, словно порыв ветра сбивал их с ног.

Но не Ульдиссиан был причиной этого чуда. Сбитый с толку, он огляделся вокруг в поисках источника, но не нашёл его.

Затем он спохватился, что нельзя упускать случай.

«Бейте! — приказал он остальным. — Бейте, пока они не очнулись!»

Надо отдать им должное, эдиремы перегруппировались немедленно. Сарон и другие командиры пустили их вперёд. Оставшиеся в живых надзиратели мира и морлу приготовились к тому, что наверняка должно было стать последним столкновением. До этого внезапного поворота событий они были полностью уверены в своих силах.