Ветер богов
Шрифт:
— Я убежден, что собравшиеся здесь наметили в комитет наиболее достойнейших из вас… Но… — замялся он, — я вижу среди них Оданаку-сана. Я отношусь с полным почтением к Оданаке-сану, но уважаемый кандидат состоит в коммунистической партии. Поймите меня правильно, лично я не считаю это достаточным поводом для отвода кандидатуры, хотя американское командование весьма недоброжелательно относится к коммунистам и могут возникнуть непредвиденные трудности.
Заметив, что собравшиеся заволновались, представитель чуть повысил голос.
— Повторяю — я отношусь с уважением к Оданаке-сану
Посовещавшись, рабочие согласились с этим мнением.
* * *
Представитель Центрального совета профсоюза оказался прав: известие о создании отделения профсоюза на базе не обрадовало, но и не огорчило полковника Дайна. Он даже самодовольно усмехнулся, когда представитель вежливо пояснил, что эта база — единственная, где ещё нет профсоюза.
— Пожалуйста, — небрежно заявил Дайн, — я не возражаю Мы, американцы, сторонники демократии, так как представляем самую демократическую страну мира. Но, — в голосе полковника послышались металлические нотки, — надеюсь, что в составе руководства профсоюза не окажется подрывных элементов. Этого требует безопасность вверенной мне базы, а также интересы вашей же страны.
— Конечно, господин полковник, — поспешил успокоить Дайна представитель. — Деятельность профсоюза будет регламентироваться соглашением между нашим Центральным советом и командованием американских оккупационных войск.
Вежливо поклонившись, он вышел из кабинета. Дайн снял телефонную трубку и позвонил контрразведчику:
— Тут у меня был тип из профсоюза, он создает у нас отделение. Проверьте, нет ли в составе комитета красных.
— Слушаюсь, сэр!
Положив трубку, полковник усмехнулся, вспомнив слова профсоюзника: «Ваша база — единственная, где ещё нет профсоюза». Как он об этом не подумал раньше? Но всё равно можно будет похвастать перед коллегами на первом же совещании в штабе. Пусть знают, что к нему, Дайну, профсоюзники решили обратиться только в последнюю очередь. А почему? Потому что знают: полковник Дайн не какая-нибудь мямля из тех, кто надел армейские штаны только в войну или, чего хуже, оказался в армии после того, как прозвучал последний выстрел.
* * *
Вечером, ложась спать, Эдано Ичиро долго размышлял. Собрание и выборы в комитет, в составе которого он оказался, оставили неприятный осадок. Не так всё он себе представлял. Он готовил себя к борьбе, а что вышло? Ему вспомнились слова бывшего капитана, а ныне бизнесмена Уэды: «Нас выпустили из клетки, как баранов». Всё получилось так, словно человек готовился поднять тяжелый, непомерный груз, а ему подложили пузырь, окрашенный под металл.
Дома тоже не всё шло нормально. Дед и сын в последнее время как-то отдалились от него. А ведь они самые близкие для него люди, его родная кровь… Надо учиться у товарищей. Но даже Оданака не стал таким близким, как Савада. А отец? Наверное, очень занят: от него пришло только одно письмо, в котором он сокрушался, что не сможет прибыть на похороны Намико. Значит, действительно не мог — отцу Ичиро
Утром дед, Сэцуо и Акисада почувствовали, что в Ичиро наконец-то произошла долгожданная перемена.
— Вот что, дедушка, — категорически заявил он. — Хватит тебе возиться с кухней. Подбери служанку по своему вкусу.
— Правильно, внучек, — согласился дед, — стар я стал, но, может быть, тебе надо подумать о новой хозяйке? Ты молодой, да и Сэцуо нужна материнская ласка.
— А что? — подмигнул Акисада. — У меня такие красавицы на примете есть, в Токио таких не найдешь, да что там в Токио, даже в Кёто, а Кёто всегда славился красавицами. Эх, будь у меня вторая нога, я бы теперь…
Легкая тень пробежала по лицу Ичиро:
— Нет, дедушка, о хозяйке думать ещё рано… Ты же меня вырастил сам.
— Я, я… — В голосе старика послышались ворчливые нотки. — Я уже тогда был стар. А ты молодой, много занимаешься тем, чем не надо. Молодежь не уважает законы предков. Вот и Намико. Все же знают, что беременным женщинам нельзя смотреть на пожар, а она побежала тогда в усадьбу Тарады. И в храм к богине Коннон не ходила. Ни одна беременная не позволила бы себе такого.
Ичиро, чтобы прекратить неприятный разговор, спросил Акисаду:
— Красавицы красавицами, а чем ты ещё можешь похвастать, одноногий козел?
— Я? Вот прочитай! — самодовольно улыбнулся Акисада, подавая визитную карточку.
Ичиро с удивлением прочитал:
«Акисада Нориясу — заместитель заведующего договорным отделом строительной флрмы «Уэда и К°», Кобэ…»
— Ты стал заместителем заведующего?..
Акисада рассмеялся:
— Да где там. Я сам это выдумал. Когда подаешь такую визитную карточку, к тебе иначе относятся. Даже Рябая теперь со мной уважительнее стала говорить: подумывает о строительстве крахмального завода. Это будет выгодный подряд фирме. Усадьбу мы ей уже строим.
Дед залился смехом, дребезжащим, прерываемым кашлем. Этот смех отозвался болью в сердце Ичиро: как постарел ты, родной!
— Ну и ловкач! — продолжал хихикать дед. — Умеет пыль в глаза пустить. Вот уж правду говорят: «Даже у дурака может быть какой-нибудь талант».
— Это я, заместитель заведующего, дурак? — нахмурил брови Акисада.
— Ладно, — улыбнулся Ичиро. — В нашем доме живут только умные. Договорились? — И, положив руку на хрупкое плечико сына, ласково сказал: — Давно мы не боролись с тобой, сынок. Ты, наверное, стал очень сильным и поборешь меня?
— Я?.. — задохнулся от счастья Сэцуо и принял борцовскую стойку.
* * *
В тот же день Ичиро показал Оданаке и Умэсите заявление о вступлении в партию, а после работы они торжественно вручили ему свои рекомендации. Волнуясь, Ичиро взял их обеими руками, как когда-то их сосед, отец Намико, красный листок — повестку о призыве в армию. Только под торжественностью отца Намико таилась глубокая сердечная боль, а Эдано радовался, и ему не надо было скрывать свои чувства. Он от души благодарил товарищей, заверяя, что оправдает их надежды, и, наверное, ещё долго говорил бы, но Оданака шутливо толкнул его кулаком в бок: