Ветер и мошки

Кокоулин Андрей Алексеевич

Свернув за матовый полипласт ограды, он перебрался через наддутый барьерчик к эвакуатору. За стеклом кабины было пусто, пришлось обходить выпуклый оливковый борт.

— Эй, — Камил стукнул по листу обшивки костяшками пальцев, — живые есть?

Задняя стенка эвакуатора была откинута вверх, внутри поблескивали стеклом эвакокапсулы, в глубине белел пустой операционный стол с зависшим над ним полевым роботом, похожим на паука на толстой нити.

— Эй.

— Здесь мы.

Между бортом эвакуатора и полипластом

ограды обнаружился небольшой закуток. Три «психа», расположившись на белых пластиковых стульях, пили из стаканчиков.

— Камил Гриммар, — подал руку Камилл. — Группа оперативного вмешательства.

— А-а… — немолодой «псих» вяло пожал его ладонь. — Андрей Сибель, группа психологической помощи. Хотите кофе?

— Нет, спасибо. Там ваши за оцеплением.

«Псих» кивнул.

— Я знаю. Что-то со связью. Коды не проходят.

Он поморщился и устало потер шею, мимолетом бросив взгляд на датчик эмофона. Датчик интенсивно желтел.

— Давит? — спросил Камил.

— А вы не чувствуете? — поднял глаза Сибель.

Камил пожал плечами.

— Ах, да, — сказал Сибель, отхлебнув из стаканчика, — вы же оперативник. За полчаса было два всплеска. Вешаться не хотелось, но вот сбежать…

Он усмехнулся.

— Ясно, — Камил постоял, не зная, что еще говорить. — Если к вам поступит девушка, Ирина Леттава, сообщите мне, пожалуйста.

Он вывел голокартинку с браслета и сбросил «психу» свои данные.

— Хорошо, — сказал Сибель. — Хотя вероятность маленькая. Кроме нашего эвакуатора по периметру стоят еще шестнадцать. Сейчас всех, кого успели поймать, «глушилками» обрабатывают, вы, наверное, знаете.

— Да, спасибо. Я пойду. До встречи.

— Все там будем.

Сибель отсалютовал стаканчиком.

Пак, завидев Камила, хлопнул по капоту фургона и неторопливо встал. Из боковой дверцы на хлопок выпрыгнул Шивер, за Шивером спустился вечно жующий Гром. Все они были уже в серо-зеленом «активе», парализаторы под правой рукой, разрядник на бедре слева.

Камил пожал руки.

— Где Ингол?

Пак, большой, обманчиво-неуклюжий, улыбнулся.

— Ругается.

— С кем ругается?

— С сопровождением. С координаторами. С «психами» тоже. С шефом ругался. Тебя ругал. Второй номер все-таки.

— Ясно, — по узкой металлической лесенке Камил забрался в фургон. — Вы с базы что ли сразу?

Он вскрыл ячейку со своим именем.

— Ага, — заглянул в модуль Пак. — А что нам? Здесь время подлета — двадцать три минуты.

Камил стянул поло и брюки, продел голову в «актив», раскинул руки, дав умной ткани свободно стечь вниз. С легким покалыванием ткань принялась обжимать тело, подстраиваясь под фигуру. Плечи и икры вспухли мышечными усилителями, под подбородком сформировался аварийный рециркулятор. Прозрачным слоем-перчаткой затянуло пальцы.

— А я, видишь, и не рассчитывал здесь оказаться.

Камил

достал боты и сел на скамейку. Внутри фургона перемигивались огоньки, что-то пищало, по мониторам ползли строчки технического состояния.

— Мы думали, ты уже уехал, — сказал Пак.

— Я сам думал, что я уже уехал, — Камил подождал, пока боты мягко стиснут ступню. — Я даже выбрал, куда.

Он притопнул и принялся доставать из ячейки и распихивать по кармашкам и петлям, образованным умной тканью, медицинские капсулы, картриджи с иглами, батареи для разрядника, повесил детектор движения, датчик эмофона, достал и активировал парализатор.

— И куда? — спросил Пак.

— В Шамхор, — сказал Камил. — Снег, горы, никого. По слухам даже связи нет. Периодически. Слепое пятно.

Он спрыгнул на землю, проверяя, как работают компенсаторы «актива».

— В норматив уложился, — кивнул Пак.

Браслеты у всей группы пискнули, сообщая о пятиминутной готовности.

— Ага! — Ингол вышел из-за уцелевшей павильонной стены. В поводу у него, посверкивая обводами, как утята за мамой-уткой, плыли носилки. Штук двадцать. — Наконец-то!

Светловолосый, рукастый, он облапил Камила.

— Мы думали, ты уже…

— Я знаю, — сказал Камил. — Я не поехал. Не успел.

Отлепившись, Ингол пихнул его в плечо кулаком.

— А тут — бардак! — радостно возвестил он. — «Психи» психуют, никто ничего не знает, кого-то куда-то вывозят, ты в отпуске, в оцеплении какие-то малолетки зеленые… Вон, смотри, — он кивнул на носилки, — подрабатываю оператором, на себя законнектил, потому что никого нет, все черт-те где, аут.

— А поддержка?

— Будет, шеф обещал. Как только, сказал, так сразу. Пошлет. Ну, и я его послал.

Ингол, оскалившись, пролез в фургон, колпак на фургонной крыше с жужжанием раскрылся и выплюнул несколько миниатюрных капсул. Капсулы точками повисли метрах в десяти над землей. Камил подвинулся, уступив место нетерпеливым носилкам, желающим быть ближе к своему хозяину.

— Ну, что, пошли? — Ингол спустился и потопал за павильон.

Носилки застучали за ним. Шивер с Громом переглянулись. Пак сместился левее. Камил незаметно ему кивнул.

— Так вы идете или нет? — обернулся Ингол.

— Вообще-то, Камил старший, — сказал Шивер.

— Ой-ой-ой! Ста-арший. Он в отпуске!

— Ингол, — сказал Камил, — посмотри на свой эмофон.

— Что?

Улыбка на Инголовом лице поползла вбок, собирая в складки щеку.

— Эмофон, — Камил постучал ногтем по своему датчику. — Он у тебя желтый или красный?

— Жел…

Камил с Паком выстрелили одновременно, едва Ингол приподнял руку. Камилова игла увязла в вороте «актива». Зато Пак, как всегда, попал точно — в открытый участок кожи. Тоненькая полоска серебристого цвета проросла у второго номера над бровью.