Ветер из Междуморья. Астри Масэнэсс
Шрифт:
— Привел? Это он? — хмуро спросил человек, который, как знал по видениям Джай, был Тиликом Топросом.
— Это Иниш Хатэм, — представил его Ливио.
— Принес? — Топрос предпочитал быть кратким.
Джай молча кивнул, вынул из-за пазухи свое изделие.
Топрос взял его огромной медвежьей ручищей (таких рук просто не могло быть у ювелира, но Топрос и не был ювелиром), и принялся пристально разглядывать огонек, светящийся сейчас в полутьме то синим, то оранжевым. Ливио смотрел на него завороженно, а на лице Тилика не дрогнул ни один мускул, и глаза оставались такими же по-лягушачьи холодными.
— Где
— Это важно? — спросил Джай, который не собирался повторять еще раз, выдуманную им для Ливио историю, тем более, что купец, скорее всего, рассказал ее Тилику.
— Нет, — осклабился Тилик. — Условия знаешь?
— Три — золотом. Четыре — расписками.
— Знаешь.
— Только золота не вижу.
В ответ Топрос махнул ручищей, и из-за его спины появился очень низкий и очень кривоногий человечек с неприятным, искаженным насмешливой полуухмылкой лицом. Он исчез в задней комнате, появился через минуту в сопровождении двух крепких ребят, тащивших сундук.
Низкорослый открыл крышку, явив взору Джая сверкающие пламени. Джай кивнул.
— Итак? Тебя устраивает качество перла? — спросил он у торговца редкостями.
— Устраивает.
— Тогда закончим сделку? — Этот дом и это общество не нравились Джаю, он хотел как можно скорее покинуть это место.
— Уважаемый Тилик Топрос, — заметил Ливио, обливающийся отчего-то потом, хотя в комнате не было жарко, — предложил помощь своих ребят, они донесут сундук до гостиницы и уберегут его от грабителей.
— Это — бонус. Огонек и вправду, хорош, — подтвердил Топрос и Джай вздохнул с облегчением. Сделка завершена — быстро и просто, как он и хотел.
— Где Астри Масэнэсс? — спросил вдруг Тилик тем же ледяным неприятным, лишенным всяческих эмоций, голосом.
— Мне откуда знать, — Джай внутренне напрягся. Не хотелось бы уходить отсюда с боем или с применением Силы, раскрывая себя.
— Садись! — повелел торговец-бандит.
— Я спешу, — возразил Джай. — Разве мы не договорились?
— Договорились, потому — садись. Любая моя сделка скрепляется чашей талси. Если откажешься пить — я откажусь платить! — это была самая длинная речь Тилика за весь вечер.
— Это такой обычай, — зашептал перепугано Ливио ему ухо, — Садись, Иниш, садись. Выпей до дна то, что принесут, и считай — сделка завершена.
— Откуда ты родом? — Джа й не помнил подобных обычаев, во многих краях принято было смочить горло вином во время переговоров, отпраздновать заключенную сделку хмельным застольем, но пить, скрепляя сделку?…
— Я не спрашиваю, когда ты не расположен отвечать. Поступай так же. Выпьем — и завершим! — Тилик вновь осклабился.
— Пей залпом, — советовал Ливио, — этот напиток очень крепкий и обжигает горло.
Джаю казалось, что после низинской вуривихи, он никакой напиток крепким не назовет.
Кривоногий принес поднос с двумя чашами. Не будь Джай уверен в своем Даре Отсекателя, который убережет его и от сильнейшего яда, пить бы не стал.
Одну чашу карлик поставил перед ним, вторую перед Тиликом, Ливио ничего не предложили.
Топрос медленно склонил голову, поднял чашу, Джай сделал то же самое, и они, одновременно поднесли напитки к губам. Джай последовал совету Ливио — проглотил быстрее, чем распробовал, тем
То, что случилось с ним в следующее мгновение, Джаю уже приходилось испытывать, хотя тогда это было несколько иначе. Синяя маслянистая масса разлилась у него внутри, охватив солнечное сплетение, сердце и легкие, она тошнотворной волной подкатила к горлу, затем начала сжиматься, причиняя острую непереносимую боль. Так он чувствовал себя внутри миильфинны! Боль мешала соображать, перед глазами плясала кровавая сетка, в ушах гудело. Джай сполз со стула, грохнулся на колени и согнулся пополам. Дары молчали. В прошлый раз ему помог огонь, но сейчас он не успел даже попытаться развернуть огненный потоки Силы — карлик подбежал к нему и поспешно надел оковы Огненосца.
— Чтоооо… это… — смог выдавить он из себя.
— Миильфинна, — сказал чей-то незнакомый приятный голос, но, тем не менее, тоном весьма неприятным. — Вовнутрь.
Джай ухмыльнулся и, сделав над собою невероятное усилие, вымолвил:
— Я был… внутри… миильфинны… теперь… она внутри меня… Можно умирать… спокойно… Я все… в жизни… попробовал… — шутка не была смешной.
Боль сжала тисками грудь, отозвалась в позвоночнике и в голове. Джай не выдержал… потерял сознание.
Старший
1192 год со дня основания Города Семи Огней. Междуморье.
— Джай, Джай… — звучал с укоризной тот же приятный женский голос, отзывающийся низкими гортанными нотками.
Джай поднял голову. Боль не ушла, и он к ней не привык, но почему- то мог ее терпеть, мог даже ясно мыслить, свободно двигаться и говорить, хотя ему каждое мгновение казалось, что внутри течет раскаленный свинец. Он был в совершенно другом месте, не просто в другом доме, или другом городе — другом краю. Он знал, потому что воздух здесь был иной. И ему ни с чем не спутать этот воздух — Междуморье. Просторное мраморное здание с изящными колоннами, с высокими окнами без стекол, по которому вольно гуляет его брат — морской ветер. Утонченная позолота на строгих лаконичных линиях немногочисленной мебели, изящные изгибы мраморных статуй, которых в помещении намного больше, чем мебели, журчание фонтана, расположенного в самом центре зала, — напомнили ему о молодости, такой стиль был популярен много-много лет назад, а ныне давно забыт. Джай лежал на низкой софе, твердой и неудобной, впрочем, что может сказать об удобстве тот, в ком нечто мерзкое внутри сжимает и выкручивает внутренности.
Он не сразу сообразил, что красивая стройная женщина с золотистыми локонами, уложенными в высокую замысловатую прическу, назвала его настоящим именем. Она сидит сейчас напротив и смотрит на него то ли с презрением… то ли с нежностью… взгляд настолько загадочный, что и ему с его опытом не понять, что в нем.
— Никак не могу разобраться, — продолжила она, — почему ты, проживший столько лет, имеющий в распоряжении Дар Пророка и Дар Стратега, всегда предпочитаешь бросаться в омут с головой, выбираешь именно тот путь, на котором сложнее всего просчитать риск? Что это? Желание почувствовать себя вновь молодым, рискуя жизнью и всем, что у тебя есть?