Ветер из Междуморья. Астри Масэнэсс
Шрифт:
— Я Мастер Адонаш, — улыбнулся Алый. — Это Скайси — мо…
— Просто Скайси! — раздражено перебил его монах.
— Ну, а Оеллу я знаю, — закончила Кичиниц. — Так Астри Масэнэсса вы потеряли? И давно?
— Давненько, — откликнулась Оелла. — Думали, может, он здесь объявлялся. Ну, нет — так нет. Нам, значит, пора.
— А твое имя? — спросил Адонаш, глядя в упор в глаза Риэны.
— Риэна, — нехотя ответила она.
— Думаю, Риэна сможет нам помочь.
— Интересно, в чем?
— Видишь ли, — Адонаш хлебнул чаю, вытер губы жестом хорошо воспитанного высокородного, — все как в тот раз. Мы не знаем, где
— Нет. Не знаю. Он разве вам, своим друзьям, не объяснил?
— Он и сам не знал.
— А я, по-вашему — Пророчица?
— Ты по-нашему Мастер Смерти, — оскалился в улыбке Адонаш. — Метатель.
— Да. — Риэна не отвела глаз от его острого пронзительного взгляда, от которого сжималось все внутри. — Я из Алых. Как и ты.
— Алых? — Адонаш удивился.
— Он что-то говорил об Алых, — напомнил Скайси.
— Ну да.
— Мне нечего вам рассказать, — произнесла Риэна, нащупывая под платьем метальный нож. Мастер отобьет… Но может это даст ей время на побег?
Она расскажет все Плае и этих двоих схватят. А девочка? Что будет с ней? Желает ли Риэна, чтобы их схватили? Плае она не нужна, Огненосица лишь использует ее, чтобы подобраться к Масэнэссу. А эти? Они тоже хотят к нему подобраться или, в самом деле, его друзья?
— Знаешь, где я встретился с Астри? — Адонаш выглядел расслабленным, лениво откинулся на спинку стула, попивая чай, но его взгляд не даст себя обмануть. Он напоминает чем-то тигра, который остается опасным, даже когда спит.
— И где?
— В яме. Есть такие ямы, где люди убивают друг друга на потеху толпе…
Смарг
1192 год со дня основания Города Семи Огней. Восток Астамисаса. Пракаланс.
Джай нагнулся, чтобы сорвать цветок. Особенный — такой яркий и такой большой. Джай не знает названия. Цветок красного цвета, и выделяется среди сочной зеленой травы, высокой, доходящей ему до пояса. Он нагибается ниже, хватается рукой за стебель у самой земли и тянет, но растение не поддается — корень крепкий, и сам стебель не сломать, тот гнется, но никак не отрывается. Джай пыхтит, упирается ногой, выкручивает стебелек, сок белыми липкими каплями сочится из растения, течет по его рукам. Джай тянет изо всех сил, стараясь победить этот упрямый цветок, перевесив его. Наконец-то упрямое растение поддается — и Джай валится на землю, ударяется копчиком, перекатывается на спину, в руках добытый цветок, а ноги взлетают высоко к небу. Джай смеется: видел бы кто его сейчас, поднимается и вдруг замечает в высокой траве следящие за ним глаза.
Он напрягся. Ему страшно. Глаза горят, неестественно огромные и желтые.
— Э-ээ-эхэо! Э… э… эх эээх! — раздается из травы.
Джай резко распрямляется, вскакивает и пускается бежать. Скорее! Скорее! Как можно скорее! Он передвигается огромными прыжками, выпрыгивая и снова ныряя в траву, будто заяц. Смарг почти догонят.
— Э! Э! Эхэо! — слышится за его спиной.
Джай петляет. Нога попадает в скрытую среди растений ямку, но в последний момент ему удается вывернуть ступню и чудом не упасть. Он благодарит небеса за такую удачу и бежит еще быстрее.
Смарг шипит и почти
Джай чувствует смрад, исходящий от существа. Он снова резко сворачивает в сторону, и вновь удача — он на тропе, здесь легче бежать. Еще чуть-чуть — и он в безопасности. Вдохновленный надеждой, Джай несется так, будто у него крылья за спиной.
Смарг подотстал. Джай радостно смеется от того, что почти ушел, еще и не с пустыми руками ушел — крепко сжимает сорванный цветок. Джай уже видит людей вдалеке — стражи, они помогут. Он открывает рот, чтобы крикнуть людям, но тут что-то хватает его за ногу, он падает, ударяется грудью, и крик застревает в горле, он не может произнести ни звука, внутри боль.
Он изворачивается ужом, и пытается встать, но оказывается на спине, прижатым к земле тонкими костлявыми, но сильными руками смарга. Желтые глаза горят торжеством, пасть скалиться мелкими острыми зубами, вонь становиться невыносимой. Мерзкий, похожий на крылья летучей мыши, воротник, поднимается над круглой лысой головой.
— Экхэо! Э! Э! Эхео! — с зубов смарга капает слюна прямо на его щеку.
Джаю так страшно, что он не может произнесли ни слова, а люди совсем близко, очень близко… Если бы они увидели… услышали… Джай не может ничего сказать и не может позвать на помощь, смарг сейчас вгрызется в его горло. Он закрывает глаза, приготовившись умереть.
Джай долго отупело смотрит в белесую колонну напротив, и никак не может прийти в себя. Давно ему не снился этот сон. Уже лет пятьсот, как не снился. Этот смарг, поймавший его в детстве у самых стен укрепленного города, за несколько десятков шагов от группы стражей, не убил его тогда, и даже не сильно изувечил, прежде чем его спасли, но преследовал Джая в кошмарах еще не одно десятилетие.
Проклятое место. Наэлла так и не явилась — или передумала, что сомнительно, или Варик никак не может подобрать нужные травы. А Джая уже покидают силы. Наверное, прошло больше двух часов.
Джай встал, прошелся по залу, пытаясь найти место, где он будет себя чувствовать не так паршиво. Ему хуже возле колонн и около Камня. За колоннами подстеной — полегче. У двери еще лучше, единственный недостаток — открывающийся на Камень Смерти вид. Здесь он и присел.
«Всё? — думал он. — Песня окончена? Это показывал тебе твой пророческий Дар, Джай, когда говорил о насильственной смерти?» Джай всегда был уверен, что умрет в Городе Семи Огней. Уверен? Так ли уверен?.. Следует признать, что ни времени, ни подробностей своей смерти он не знает! Как Варику удается вливать в него Силу Целителя? Если самого Варика спасает от губительного воздействия этого места связь с Древним, то как он может дать это Джаю? Ведь то, что можно дать, можно и взять без спросу.
Что имел в виду Тиантор, говоря: «Еще немного и он встанет и все здесь разнесет!» Возможно это? Если бы Варик переборщил с Силой, вливаемой в Джая, смог бы он пользоваться здесь своими Дарами?
Мысли были. Но зацепок — никаких. Всё теории и предположения, а нужны конкретные и незамедлительные действия. Они хотят закончить с ним уже сегодня! А Джай никак не желает застыть в Камне и служить своим мучителям источником для их мерзких дел…
Он прислонил затылок к поверхности двери и прикрыл глаза, чтобы не видеть мертвых Мастеров.