Ветер из Междуморья. Астри Масэнэсс
Шрифт:
— Чтобы видеть, как он старится и умирает? Ты ведь переживешь его в любом случае, даже если это будет Одаренный. Будешь приводить его сюда, и показывать Камень? «Вот этот междуморец в центре — твой папаша»? Клянусь, если вам все-таки удастся запихнуть меня в этот камень, я застыну в самой нелепой позе, в какой только возможно, и буду улыбаться…
Она приблизилась вплотную и поцеловала его со страстью женщины одержимой своей идеей. Джай отстранился… хотя поцелуй нельзя было назвать неприятным… Глупой и неестественно мерзкой была сама ситуация.
— Прекрати!
Она была настойчива.
— Хватит, Наэлла! — Джай раздраженно поднялся на ноги, подхватил сброшенный ею плащ и
— Джай… Я ведь могла бы и не говорить тебе, но я верила… и по-прежнему верю, что ты поймешь.
— Я не пойму. Это отвратительно!
— Что в этом отвратительного? Разве я выгляжу, как старуха?
— Нет, не выглядишь. Ты очень хороша. Но не в этом дело.
Джай, пересилив свое чувство ужаса и брезгливости, вышел из-за колонны, указывая рукой на глыбу с мертвецами.
— Вот — что отвратительно! Их Дары, которые горят, чтобы поддерживать мерзкое наследие Штамейсмара и его наследников! И ты — среди этих наследников! Ты связала себя кровью! Ты предала огонь жизни, Наэлла! Из-за тебя умерли тысячи людей. Детей и взрослых. Ты создавала смаргов, гипоков, кивелов, кайфтайфов, грайлов, пионтов, миильфин и прочих! Ты, и твои сообщники живете, как паразиты — за чужой счет, за счет чужих жизней! Кем ты сделаешь этого ребенка?
Наэлла вдруг безвольно осела, прислонившись к белесой колонне, и зарыдала… тихо, тоскливо, безутешно…
— Я никогда не была матерью… — говорила она сквозь слезы, — Я связала себя со Штамейсмаром в очень юном возрасте. Если бы не связала — он бы убил меня. Я не знала, что эти узы не позволяют иметь детей…. Я не знала… Нам удалось освободиться от него, создав Источник… Но и это не помогло… Я по-прежнему бесплодна… Но ты… ты… мог бы… Если бы ты еще до вечера оказался в этом Камне, твоя Сила стала бы доступной для меня… я бы стала такой как ты… смогла бы выносить и родить этого ребенка… Я проверяла вероятность — она очень велика! И Варик сказал, что это возможно… Я надеялась… Я… бы все отдала… все…
Джаю было жаль ее. Но не настолько…
— Наэлла, я сочувствую… Но попробуй мыслить здраво…
— Мыслить здраво?! — она резко подняла голову, вытерла слезы, встала. — Ты говоришь о здравомыслии? А ты помнишь Тэй?
Джай помнил. Он судорожно сглотнул и скрипнул зубами, глядя в покрасневшие от слез глаза Наэллы.
— Ты здраво мыслил тогда? Ты хорошо подумал перед тем, как отдать в ее руки такую власть? Помнишь, что она делала?
— Тэй, — с трудом вымолвил Джай, — больше нет!
— Она изуродовала девушке-служанке лицо только за то, что ты улыбнулся ей. А другую, которая не скрывала симпатии к тебе, приказала изнасиловать и убить отряду своих солдат! Но это — малость, по сравнению со всеми ее злодеяниями! И это ты дал ей целое княжество, власть над простыми людьми, целую армию в распоряжение! Она правила огромной провинцией в Междуморье! А кто установил такое правление? Ты обвиняешь меня в людских несчастьях? А разве твои руки, руки того, кто посадил на трон… вернее даже не так — кто сотворил трон для своей возлюбленной — жестокой бестии, — чисты? Ведь эти две девушки были не единственными ее жертвами! Скольких она погубила? У нее была собственная пыточная. И в любовных утехах она была безудержна и ненасытна. А верность, на смотря на то, что сама была безумно ревнива, хранить не считала нужным! Разврат, пытки, смерть, плач, убийства, насилие — вот, что наполняло возведенный тобою прекрасный замок! Тэй — в короне, которой позавидовали бы и Огненосцы, восседала там! Тэй, чей любой каприз ты готов был тут же исполнить! Тэй,
— Я не знал… — Джай скрежетал зубами от бессильной злобы.
— Не знал? Ты же Пророк!
— Я не знал!
— Ты доверился ей. Своей безумной любовью ты погубил столько жизней! А теперь учишь меня благоразумию? Ты не знал? А когда узнал? Что произошло, Джай? Что сделал Афехолл? Он оправдал людской страх перед ним! Он возвел руки и поднял такой шторм, какого Междуморье не знало еще со дня сотворения. Афехолл разрушил и свой замок, и город, выросший вокруг! Ты — благородный Мастер Путей, исцеляющий умирающую в бочке бродяжку и приносящий щенков мальчишке, ты — кого сегодня называют Астри Масэнэссом, веря, что он придет на помощь и спасет любого, ты — погубил вначале своей любовной страстью, а затем своим гневом целый город! Ты видел, как рушился твой замок? Ты видел, как под руинами погибла Тэй, но ты, увлеченный жаждой мести, не заметил, как гибли и ни в чем не повинные люди, как лишались они крова над головой, как бежали от тебя… Уже не от Тэй — от тебя! На край земли! На север! Из милого их сердцу Междуморья! Прочь! Подальше от тебя! Ветер, приносящий грозу! Впрочем, не просто ветер — шторм, ураган, смерч! За счет других, — говоришь? Каждый из нас заботится только о себе! Только о себе самом, оправдывая эту заботу чем угодно. Ты — своей спасительной миссией, я — желанием стать матерью. Но ты помогаешь слабым неодаренным людям лишь по одной причине — чтобы заткнуть вопящий внутри тебя голос совести! Ты знаешь, что виновен! Тебе не отмыться, Джай! Так что не учи меня! И не суди!
Успокоиться, взять себя в руки и ответить, Джаю удалось не сразу. Перед глазами мелькали образы: ярко-голубые глаза Тэй, в которые он смотрит, с ужасом понимая, что любви там нет и никогда не было… страх… только страх… Развалины, по которым гуляет ветер, заливает море… Наэлла права, он поднял тогда шторм, какой еще не знало Междуморье. Он тогда не контролировал себя… он сам был этим штормом, бездумной разъяренной стихией…
— Я человек, Наэлла. Просто человек, и никогда не желал быть кем-то большим.
— Обладая таким могуществом, ты уже не можешь быть человеком, Джай!
— Тем не менее… я им остаюсь. С чувствами, свойственными человеку, со страстями, обуревающими всех смертных, с ошибками…
— Но твои ошибки, Джай, стоят намного дороже, чем ошибки обычного человека! Так что оставь свою песню о том, что ты — простой смертный. Песня может и красива, и кое-у-кого вышибает слезу, но не у меня.
— Я не связывал себя со злом, Наэлла! Я ошибался, но никогда не делал осознанного выбора в пользу тьмы!
— Значит, такое утешение ты нашел для себя?
— О чем наш спор? — устало произнес он. — Мы не сможем ничего друг другу доказать. Но и добиться от меня желаемого тебе таким способом не удастся. Я знаю, ты не отступишься, но и я не отступлюсь. Прав был Тиантор, когда говорил тебе, что нужно было подобраться ко мне раньше, не открывая своего истинного лица. Тебе ведь прекрасно известно, что Пророк далеко не все видит и замечает — могло получиться… Но не сейчас!
Она молчала.
— Ответь, Наэлла, откуда ты знаешь все обо мне? Знаешь даже то, что сам я почти забыл? Неужели все-таки прочла по крови?