Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай

Виор Анна

– Топайте себе, - снисходительно позволил староста, отмахнувшись пухлой рукой.
– Выведи их, Мирка!

Мирка провожая их за дверь, не сводила огромных серых глаз с Адонаша, а на пороге шепнула ему почти в самое ухо:

– Это правда, что ты можешь поразить десятерых, пока падает перышко, упущенное девой?

Адонаш нахмурился, изумленный не столько вопросом - такие частенько ему задавали, сколько поэтичным его изложением. Джай ухмыльнулся, он-то знал, что это слова известной баллады о Мастере Меча. Надо будет исполнить ее Адонашу.

Друг пожал плечами.

– Ты лучше скажи, Мирка...
– произнес он.

– Мирикия, - поправила девушка, смущенно пряча глаза.

–

Мирикия... Где у вас тут трактир, гостиница... корчма?

– У нас нет гостиницы... А корчма есть! Идите прямо по улице, там вывеска - гусь намалеваный...
– она указала нужную сторону тонкой не по-селянски кистью руки.

– А сапожник у вас где?..
– спросил Джай, шевеля пальцами на босых ногах.

Корчма

1188 год со дня основания Города Семи Огней . Завалонская долина. Деревня Низинка.

Им выделили одну комнату на троих, тесную и бедную. Но и за ту корчмарь помотал нервы: рассказывал, что гостей в Низинке не бывает, а если кто и приходит издалека, то только к родичам, у тех и живет, а у него корчма - комнат он не сдает, только пиво наливает и накормить может. Джай уж было хотел отправиться к кузнецу - тот бы нашел, где им переночевать, но тут Адонаш сверкнул серебряным огоньком, а у корчмаря в ответ сверкнули глаза, и комната чудесным образом отыскалась, как и стойла для лошадей еще за один огонек. В дополнение ко всему хозяин заведения потребовал, чтобы Джай полвечера выступал перед его завсегдатаями. Джай, оглядев этих завсегдатаев, не нашел ни одного трезвого и с осмысленным взглядом, способного понять и оценить хотя бы часть слов из его песен. Но он ошибался, думая, что зрителей не найдется - к вечеру под вывеску с золотым гусем сбежались, наверное, все хорошенькие девушки Низинки, но не столько послушать барда Астри Масэнэсса, сколько поглазеть на настоящего Мастера Смерти - Адонаша. Джай, подобравший себе сапоги и, сменивший, искромсанную из-за попадания крови гипока, тунику на сорочку, куртку и шаровары, тоже выглядел достаточно прилично, и даже привлекательно. Но кто же сравниться с опасным и таинственным боевым Мастером?

Скайси, как обычно, весь вечер поглощал огромные порции сыров, колбас, пива и овощей, которые по всем законам природы не должны были в него влезть, и бросал на девушек, окруживших Адонаша, совсем не монашеские взгляды. Сам Адонаш таял от внимания, отвечал в который раз, сколько человек он может убить за время, пока падает перышко, и, судя по всему, не собирался ночевать сегодня в добытой с таким трудом комнате. Джай предчувствовал неприятности, которые всегда следуют за подаренной слишком легкомысленно любовью красотки, в виде ее мужа или отца. И боялся он не за Адонаша, а за этих ревнивых мужей и озабоченных честью дочерей отцов... Во всем Мастер Адонаш был сдержан и осторожен, да только не когда дело касалось хорошеньких женщин.

Джай успел спеть с десяток баллад, когда в корчму заявились местные "музыки", которые, к его огромного облегчению, взяли на себя обязанности по развлечению толпы и затеяли развеселую музыку, орудуя бубном, насвистывая на свирели и задорно пиликая на скрипке.

Скрипка Джаю приглянулась. Он видывал и раньше такой инструмент, но сам его в руках не держал. Когда музыканты, да и танцующие под их "брыньканье" (как выражался здешний люд) гости подустали, он за пару искорок договорился с хозяином скрипки одолжить ее ему.

– Попробую извлечь из этой палочки и веревочек какие-нибудь

приличные звуки, - говорил он, а лупоглазый и долговязый скрипач ухмылялся, заверяя, что на скрипке нужно долго учиться играть, а тот, кто впервые берет ее в руки, выдает такие трели, что птицы дохнут прямо на ветках.

– Боюся, ты, менястерь, усех тут гостей распужаешь!

– Если "распужаю", - Джай осторожно взял скрипку в руки, рассматривая смычек, гриф и четыре струны, - то дам вам огонек. Идет?

– За каждого гостя по огоньку!..

– Вы, что, родичи корчмаря? Что вас так заботит количество посетителей?

– Ну, родичи, а тебе-то что?..

Джай рассмеялся, отошел подальше в угол, закрыл глаза и отдался музыке. Путь Музыканта Силы обнял его золотыми нитями, заворожил разноцветными сполохами, принялся сплетать удивительные узоры. Джай играл... играл, скрипка плакала и смеялась... Он видел далекие страны и величественные замки, гулял по прекраснейшим садам и летал в облаках... Он прожил новую жизнь, полную радости, а затем следующую, полную печали... Любил, ненавидел, страдал и был счастлив... рождался и умирал... И наслаждение, дарованное музыкой не могло сравнится ни с каким плотским удовольствием. Золотые нити, тянущиеся из глубины его души рисовали образ за образом, и под конец сплелись в литую из золота фигуру женщины... Она обрела черты, сверкающее золото превратилось в нежную смугловатую кожу, на щеках заиграл румянец, он узнал зеленые глаза, вьющиеся каскады черных густых волос, красиво изогнутые брови...

– Кто ты?..
– прошептал он, и в то же мгновение образ рассеялся, волшебство музыки свернулось тугим плотным клубком в его душе, причинив боль сожаления, что все закончилось.

Он непременно приобретет себе такой инструмент... непременно...

Открыв глаза, Джай обнаружил, что нет ни одного человека в корчме, который бы на него не смотрел. Даже девушки, увлеченные Адонашем, оставили того, собравшись стайкой вокруг Джая, даже корчмарь, застыл с кружкой в руках, роняя слезы прямо в налитое для кого-то пиво, даже Скайси, смотрел, выпучив глаза и открыв рот, - как никогда, сейчас монах казался совсем ребенком... Адонаш печально улыбался.

Джай захотел есть. О! Как же он захотел есть!

– Никогда не слышали ничего лучше!..

– И в самом деле - великий бард!..

– Менястрель, потухни мой огонь, настоящий менястрель!..

– Я даже слезу пустил, а не плакал я с того дня, как меня жонка отходила сковородкой!
– Слышал Джай голоса, пробираясь к столику, где сидели его друзья. Усевшись, он забрал у Скайси тарелку с мясом и накинулся на снедь, как смарг на человечину.

Люди стали рассаживаться, продолжая восхвалять на все лады талант "менястреля", кто-то выразил догадку, что он личный музыкант Совета Семи, некоторые говорили, что он идет на поклон к их князю, чтобы дарить лучшую в мире музыку Божену Истребителю. Девушки ахали и охали. Скрипач плакал над своей скрипкой, причитая, что не может повторить даже трех нот из сыгранного. Джай и сам не сможет повторить эту мелодию - такова уж Музыка Силы... Корчмарь раздувался от гордости, что в его заведении этакие гости.

Джай подозвал подавальщицу и заказал еще миску тушеного с овощами мяса, пирог со свининой, сыра и вина. Вино тут, конечно, отвратительное по сравнению с привычным ему междуморским, но он давненько и вовсе никакого не пил.

Ел с аппетитом, прислушиваясь к сплетням, которые на ходу выдумывали про него люди (один из Путей, доступных Джаю, позволял ему слышать то, что не различит ухо обычного человека), усмехался и качал головой - вот же фантазия!

Гул возбужденных голосов вдруг затих, люди стали опасливо озираться куда-то в сторону двери.