Ветер перемен
Шрифт:
Артём Сергеевич пошел в спальню и развернул шелестящий пакет. Спортивный костюм был очень красив, но когда он его надел и посмотрел на себя в зеркало, то обмер. Столь велик был размер, очевидно рассчитанный на гиганта. Захотелось немедленно снять с себя это безобразие, но возмущение так переполняло душу, что, путаясь в брюках, он все же прошел в гостиную. Его появление вызвало дружный смех.
— Это что, шутка? — отсмеявшись, спросила Варя. — Где ты его откопала? Такого огромного роста не встретишь даже у баскетболистов!
— И мне хотелось бы знать, как это случилось. — Артём Сергеевич был
— Прости, я не думала, что он так велик, — еле сдерживая смех, сказала Аня. — Это Вадик подложил свинью, — быстро добавила она. — Не знаю, откуда у него этот костюм. Мама пыталась продать, но в комиссионке не взяли. Вот она и предложила подарить тебе.
— Ну спасибо, доченька, порадовала! Не пойму только, чего в тебе больше: скупости или бесстыдства? За все время ты сделала один подарок, и то такой, который никому не нужен. Неужто я не заслужил лучшего?
— А что, заслужил? — неожиданно обрушилась на него Аня. — Бросил меня ребенком и подарки делал только на праздники и дни рождения.
— Ну и ну!.. Тебе маленькой я бы еще простил. Но ты давно уже взрослая и должна отвечать за свои слова, — еле сдерживая гнев, сказал Артём Сергеевич. — Знаешь ведь, что я тебя не бросал и денег давал достаточно. И подарки делал. Все ты отлично знаешь, и за эту наглую ложь — Бог тебе судья!
— Ты еще пожалеешь, папа, о своих словах. Не увидишь больше ни меня, ни внука! — вспылила Аня, вставая. — Так и будет, пока не извинишься.
— Внука я потерял, когда ты назвала его чужим именем, — вскипел Артём Сергеевич. — И извиняться должна — ты! Иначе эту подлую клевету я тебе никогда не прощу!
Потрясенная Варя слушала, как они ссорятся, не в силах произнести ни слова. Так же молча она вышла в прихожую проводить Аню и закрыла за ней дверь, не сделав даже попытки к примирению, — столь сильно ее душа страдала от несправедливой обиды, нанесенной отцу дочерью.
Семейных огорчений добавила внезапная смерть Бандурского. Здоровье у Семена Ефимовича было слабое. Он давно страдал диабетом. Но регулярное лечение и забота любящей жены поддерживали его в работоспособном состоянии, несмотря на то, что ему шел уже восьмой десяток. Подкосили всеми уважаемого главного редактора столичной газеты развал Советского Союза и крах КПСС.
Наумов всегда испытывал к своему зятю глубокую симпатию. И дело было не только в его выдержке и тактичности, благодаря чему за долгие годы между ними не произошло ни ссор, ни даже существенных разногласий. Не говоря уже о безукоризненном отношении Бандурского к его старшей сестре. Больше всего Артёму Сергеевичу нравились в нем доброжелательность и внимание к людям, без различия их положения, что редко встречалось у партийных сановников высокого ранга и за что его любили сотрудники.
— Семен Ефимович был скромен и никогда не чванился своим положением, — поминали его добрым словом пришедшие на гражданскую панихиду коллеги. — Несмотря на занятость, всегда находил время, чтобы принять и выслушать человека, дать добрый совет.
— Он был на редкость честным партийцем и мудрым человеком, — сказал о Бандурском единственный из бывших членов горкома, присутствовавший на похоронах. — Никогда
Благополучно делавший карьеру при всех генсеках КПСС, Бандурский был награжден многими орденами и медалями за заслуги перед государством. Если бы не крах КПСС и развал Советского Союза, его похороны были бы пышными и многолюдными. Но теперь лишь немногие из известных журналистов осмелились почтить память бывшего члена горкома, а из разогнанного партийного руководства пришли проститься с ним единицы.
Отчаяние Лёли, в одночасье лишившейся не только любящего супруга и надежной опоры в жизни, но и завидного положения в обществе, не поддавалось описанию. Она была привязана к мужу всем сердцем и, по сути, посвятила ему свою жизнь. Всегда элегантная и подтянутая, она как-то сразу погасла и увяла.
— Не представляю своего существования без Сенечки, — скорбно призналась она Артёму Сергеевичу. — Чувствую, что и моя жизнь кончилась, потеряла всякий смысл.
— Ну зачем же так мрачно смотреть на вещи? — неловко пытался утешить сестру Артём Сергеевич. — У тебя ведь еще есть дочь и внук. Не говоря уже обо мне. Ты не одна на свете.
— У вас у всех своя жизнь, — безутешно вздыхала Лёля. — Вике не до меня. И Диме тоже. Он уже совсем взрослый.
— Ну вот скоро ты у него на свадьбе погуляешь, — бодрым тоном подхватил Артём Сергеевич. — И Вике твои советы сейчас пригодятся. Ее мужу будет непросто удержаться на плаву в нынешней обстановке.
Зять сестры, Николаев, был видным деятелем Союза писателей, ректором института, и в связи со сменой власти проблемы в семье у Вики были немалые. Забот прибавляло и то, что сын Дима кончал факультет журналистики, и ему надо было устраиваться на работу. Теперь, после смерти Бандурского, получить хорошее место ему было сложнее.
— Ты должна помочь им справиться с возникшими проблемами, используя свои старые связи, — посоветовал Артём Сергеевич сестре. — Сеня оставил по себе добрую память и на первых порах от тебя не отвернутся. Ведь многие сейчас сохранили свои посты. Особенно в прессе.
— Наверное, братец, и правда я смогу для них что-то сделать, — согласилась Лёля. — Но сейчас я все свои силы и время посвящу памяти Сенечки. Я хочу похоронить его достойно и поставить такой памятник, который напоминал бы всем о его заслугах.
С развалом СССР фирма, в которой работал Наумов, захирела и вскоре обанкротилась. Лопнули контракты по оснащению аэропортов в ряде бывших союзных республик, которые все разом оказались некредитоспособными. На их переоборудование фирма израсходовала большие деньги и погасить долги поставщикам не смогла.
Потеряв постоянную работу, Артём Сергеевич решил было принять участие в конкурсе на завкафедрой учебного института, но жена отсоветовала.
— Побереги здоровье, Тёмочка, оно тебе еще пригодится, — решительно возразила Варя, когда он сообщил ей о предложении ректора. — Не стоит тебе связываться с такой большой нагрузкой. Учить студентов могут и другие, а ты должен завершить то, что задумал для гражданской авиации.