Ветер перемен
Шрифт:
— Мне кажется, ты и сам не очень-то веришь этому. А если веришь, то жизнь докажет тебе, что ты ошибаешься, — спокойно возразил он. — Я объясняю непростительное транжирство Ельцина куда проще. Ему не по силам управлять такой огромной страной, и он сознает это. А для него главное — остаться царьком, хоть сократись Россия до одной Московии!
— Так разве это — не предательство? — гневно вскинул глаза Владимир Иванович. — Я же о том тебе и толкую!
— Ну, не совсем так. Ты это объясняешь каким-то заговором и ищешь врагов извне. Но все значительно проще. Вспомни, кто пришел к власти
— А что, может, так оно и есть, — неохотно согласился Царев. — Во всяком случае, то, что мы переживаем очередную смуту, — это точно!
Присвоение «общенародной собственности» в основном шло под видом создания акционерных обществ. Даже крупнейшие, самые доходные промышленные предприятия, добыча нефти, газа, алмазов, драгоценных металлов и всего наиболее прибыльного переходили, по сути, в частные руки. В регионах страны, используя дарованную Ельциным вольницу, местная элита плодила собственные акционерные общества, путем расчленения единых государственных компаний и монополий.
В первую очередь была расчленена и «приватизирована» нефтедобыча, но дошла очередь и до авиаперевозок — на месте единого Аэрофлота появилось много региональных и просто частных авиакомпаний. Это нарушило не только единую транспортную систему и усложнило управление воздушным движением, но и сделало невозможным проводить единую техническую политику по развитию гражданской авиации.
Для научно-исследовательского института Аэрофлота его развал имел самые плачевные последствия. Резко уменьшился объем летных испытаний, так как сократился госзаказ авиапромышленности, и она тоже была расчленена на отдельные фирмы, переживавшие не лучшие времена. Почти не поступали заказы на проведение исследований. Государственная казна была пуста, а авиакомпании все расходовали на обновление самолетного парка.
После заседания ученого совета, членом которого по-прежнему оставался Наумов, его пригласил к себе начальник института. Теплов был хмур и озабочен.
— Вот что, Артём Сергеевич. Пришла, видно, пора реанимировать твой проект, который доставил всем столько хлопот, а Коваленко даже стоил должности начальника главка, — начал он шутливым тоном. Но было заметно, что такой тон давался ему с трудом: — Нет у нас серьезных научных разработок, а только крупное достижение может вновь поставить институт на ноги.
— Неужто дела обстоят так плохо? — сочувственно спросил Артём Сергеевич, для которого бедственное положение института не было тайной.
— Хуже некуда, — честно признался Теплое. — В стране свирепствует инфляция, а мы не только не можем повысить зарплату сотрудникам, но даже не можем сохранить прежнюю. В результате уже потеряли почти половину научных кадров. Причем лучших!
— Да, я в курсе. Но ведь самолеты отряда продолжают
— Летают они в основном не по своему профилю. Испытательных полетов мало, следовательно, нет высокой оплаты и премий, — тоскливо объяснил Теплов. — Доходы дает лишь сдача самолетов в аренду частным компаниям и чартерные рейсы по заказу турфирм.
— Вот и надо эти доходы, — оживленно подхватил Артём Сергеевич, — пустить на новые перспективные исследования, которые принесут институту как материальные, так и научные дивиденды.
— Легко сказать! А на какие средства содержать такой комплекс зданий с ангаром и огромной территорией? — с досадой возразил Теплов. — Мне даже пришлось сдать в аренду один из корпусов института, где была наша столовая. И все равно средств катастрофически не хватает!
Его уныние передалось было и Наумову, но он вспомнил про ресурсы.
— Погоди! Но ведь продление ресурсов по-прежнему процветает и приносит институту большие доходы. Куда же они деваются? — напрямик спросил он начальника института. — Разве на них нельзя открыть хотя бы одну стоящую НИР?
— Я же говорю, что все пожирает наше огромное хозяйство и содержание персонала, — еле сдерживая недовольство, ответил Теплов. — А «ресурсники» хотя и неплохо зарабатывают, не способны разработать ничего нового!
— Это почему же? — несогласно пожал плечами Артём Сергеевич. — Ведь у них, насколько я знаю, сохранились все старые кадры.
— А что толку? — сердито бросил начальник института. — Ресурсы их хорошо кормят, и они не желают заниматься разработкой нового. Предпочитают вести простую техническую работу и стричь купоны! — Он немного помолчал и, видимо решив закончить разговор, предложил: — Если ты еще не остыл к своей идее отменить обязательные капремонты самолетов, я готов помочь тебе заинтересовать этой работой начальство и ряд авиакомпаний. Как ты на это смотришь?
— Разумеется, положительно! — не колеблясь, ответил Наумов. — Но думаю, что это бесполезно. Главным образом потому, что не согласится Анохина. Комитет, который она сейчас возглавляет, выдает сертификаты годности самолетов, и Катюша побоится отменить межремонтный ресурс. Не захочет брать на себя лишней ответственности.
— А давай все же попробуем! — воодушевился Теплов. — Не забывай, что мы с Катюшей друзья. Так что готовь аргументы для серьезного разговора.
Перед новой встречей с «Катериной Великой», Артём Сергеевич решил срочно переговорить с Полуниным. Был канун Первомая, уже начинался дачный сезон, и он предпочел повидаться и поговорить с ним на лоне природы. Их дачи стояли рядом. Выросший на Алтае, Михаил Григорьевич был заядлым огородником, и застать его там в выходные можно было наверняка.
Так было и на этот раз. Когда Наумовы подкатили к воротам дачи на своей «четверке», Полунины уже приехали, и сосед кропотливо возился у себя в саду. Разгрузив машину и перенеся вещи в дом, Артём Сергеевич пришел к нему поговорить о деле. Пересказав разговор с Тепловым, он предложил: