Ветер перемен
Шрифт:
Понятное дело, на подобное я не пойду — слишком глупо и неразумно уничтожать такое величественное и мощное сооружение. Да и ради чего? Только лишь из-за женского суеверия и каприза.
— Благодарю вас, сир Аддам, вы поступили правильно, — я встал, обошел стол и, не удержавшись, пожал ему руку.
— Очень рад, — он улыбнулся. — Но есть одна проблема, вы же понимаете, как воспримет мое поведение королева?
— Да, тут действительно все непросто, — я почесал подбородок и задумчиво прошелся по кабинету. — Давайте сделаем так — я изображу сильный гнев и скажу матери, что случайно узнал о
Он ушел, а я начал готовиться к серьезному разговору. Если Серсею не нейтрализовать и не успокоить, то она таких дел тут наворочает, что никакие враги не нужны.
Взяв Орма и пятерых «святош» я отправился к Серсее. Что ж, этот разговор должен был рано или поздно состояться. Терпеть и дальше все ее выходки я просто не мог.
Оставив свиту в коридоре, я прошел в покои королевы-матери.
— Джоффри, — Серсея не поздоровалась, а просто назвала имя, констатируя факт. Женщина сидела на низком диванчике и неторопливо потягивала «золотое борское» — в последнее время она вообще пристрастилась к алкоголю. Окна в комнате были открыты, и ласковый морской бриз неспешно колыхал занавески из тончайшего волантийского шелка.
Как и всегда, королева выглядела прекрасно и величественно. Бордового оттенка платье без плеч выгодно обозначало красивую грудь, и подчеркивало роскошные бедра. Распущенные, мерцающие золотом волосы струились по плечам. На ухоженных и тонких пальцах таинственно мерцало изящное и наверняка неимоверно дорогое кольцо с бриллиантом.
Серсея родила троих детей, но все еще оставалась одной из самых желанных женщин Вестероса.
— И что это было? — я остановился посередине комнаты и глубоко вздохнул, настраиваясь на очередную непростую беседу, которая должна окончательно расставить приоритеты и акценты.
Мои действия — как хирургическое вмешательство при сильном нагноении. Вроде есть и вонь, и признаки болезни, но если не вскрывать рану, то кажется, что больной может еще пожить. И один лишь врач понимает, что необходимо что-то делать. А вот если все вскрыть, то оттуда такое польется, что просто держись. И сегодня я собирался пойти до конца.
— О чем это ты? — она решила поиграть словами.
— О Великом Септоне.
— Этот “святоша” не стоит твоего внимания. Он жалок! Я уже нашла ему замену.
— И кто он? — во мне пробудилось любопытство. Неужели я услышу то, о чем думаю?
— У меня есть на примете свой человек, никому неизвестный, робкий и послушный. Он идеально послужит всем нам и будет выполнять все, что мы ему прикажем. У него даже имени нет, так он ничтожен, — Серсея презрительно усмехнулась и сделала глоток. — Простой люд дал ему прозвище «Его Воробейшество».
— Постой-ка, я правильно тебя понял? Значит Флюгер, который готов целовать нам руки и даже задницы, тебя не устроил, и ты решила его заменить?
— Так и есть.
— И ты не спросила моего мнения.
— Ты всегда был внимательным мальчиком — она явно наслаждалась сценой и улыбнулась, стараясь показать силу и независимость.
— Ага.., — я тоже улыбнулся, постаравшись поселить в ней толику неуверенности. — А
— Поверь, Джофф, так будет лучше. Это место нашего позора и нашей слабости. Людям не стоит помнить об этом.
— Нет, не поверю, — я прошелся по комнате. — В общем, матушка, я приказал сиру Марбрандту повременить с этим. Если я узнаю о его измене, он будет казнен. Также я намерен освободить Верховного Септона. И знаешь, в чем я уже практически не сомневаюсь? В том, что дай тебе волю, и ты всех нас погубишь и приведешь государство к краху! Да-да, именно так, не надо делать таких удивленных глаз.
Серсея действительно в первое время так удивилась, что даже растерялась. Но уже в следующее мгновение гнев и ярость заполыхали в ней с непередаваемой силой.
Она побелела, а ноздри ее красивого носа резко раздулись. Стакан полетел в стену и с грохотом разбился. Красное вино, так похожее на кровь, потекло вниз.
— Повтори, что ты сказал? — она встала и сделала шаг в моем направлении. В ее голосе зазвучала неприкрытая угроза и сталь.
— Я сказал, что более этого терпеть не намерен, — я набрал в грудь воздуха как перед прыжком в воду. — Собирай вещи, завтра ты отбываешь в Утес Кастерли. Нам всем порядком таки надоели твои безумства!
— Ах ты, неблагодарный щенок! — она схватила со стола хрустальный графин и запустила им в мою голову.
Я с трудом увернулся от дорогого предмета, который следом за бокалом разбился о мраморную плитку на полу. На миг мне стало неуютно и как-то не по себе. Ярость Серсеи просто ошеломляла в своем неистовстве и безумстве.
Она вытянула вперед руки и растопырила пальцы, словно хищная птица. На поясе у меня висел кинжал, но обнажать его было бы явно неправильно.
Она попробовала вцепиться в мое лицо. Я почувствовал, как ее ногти содрали кожу со щеки и потекла кровь. Перехватив ее руки, я прижал их к телу, зашел со спины и постарался удержать ее.
— Ты сволочь, подлец и свинья, — она принялась орать и начала лягаться. Ее крик разносился на весь Красный замок — представляю, как сейчас весело слугам и рыцарям. Сегодня перед сном им будет что обсудить!
Несколько раз я встряхнув ее так, что лязгнули зубы, а потом откинул обратно на кушетку, надеясь, что она немного придет в себя. Серсея мигом развернулась и с бешенством уставилась на меня.
— Советую успокоиться, — я зафиксировал на ней указательный палец. — И советую сделать то, что приказывает король. Если завтра после обеда ты все еще будешь в Красном замке, то клянусь Семерыми, я запру тебя в той самой башне, которую ты хотела поджечь. И ты станешь королевой-под-стражей.
Говоря так, я имел в виду исторические прецеденты, которые происходили еще до появления в Вестеросе Таргариенов. В книгах я нашел упоминания, что иногда тот или иной король, у которого погибал отец, и чья мать начинала выполнять обязанности регента до его совершеннолетия, рано или поздно начинал бороться с ней за власть. Чаще всего такие случаи заканчивались почетным изгнанием в один из замков, либо, когда случай был совсем безнадежным, таких королев запирали в башне, где они и проводили остаток своих дней. Как в тот момент я понимал своих предшественников!