Ветер перемен

Фандеева Лилия

Приняв условия бабушки, Кристина ни разу их не нарушила. Постепенно их отношения стали добрососедскими, а потом и родственными. Казалось, у Кристины нет проблем. Обута и одета, вещи были с рынка, но выбирала она их сама. Бабушка готовила просто, но вкусно. Но для них начались новые испытания. Прыщи, казавшиеся раньше безобидными, превратились в фурункулы. Одноклассники стали сторониться девочки. Все, как будто боялись подхватить опасную заразу. Если к длине ее носа уже привыкли, то к лицу, особенно лбу и голове, покрытыми не просто прыщами, а небольшими частыми фурункулами, привыкнуть было нельзя.

– Прикрой свои болячки, на них смотреть противно до рвоты. Еще заразишь кого, – советовали ей «добрые друзья». – Лечилась бы дома, а не таскалась в класс. От тебя воняет хлоркой, как в туалете.

Это конечно было не самое приятное зрелище, хотя Кристина, как могла, маскировала лоб челкой или повязкой, часто ходила в косынке. «Если бы вы все знали, как это еще и больно, – так и хотела она сказать им. – Запах хлорки мне самой не нравиться, но бабушка, как и вы, боится этой заразы, и дезинфицирует всю мою постель в «Белизне». Что я могу сделать?» – думала она с обидой на непонимание. Все попытки бабушки, с ее хождениями по врачам и косметологам, не дали результатов. Лечение инфекций, которых у нее так и не нашли, не помогло. С этих пор Кристина замкнулась в себе. В школу она приходила за минуту до звонка и уходила одной из первых. Музыкальную школу она закончила, а вот в бассейн ей закрыли дорогу давно. К урокам она готовилась ответственно, но руки не поднимала. Спросят – хорошо, не спросят и ладно. Все поручения выполняла,

но без проявления личной инициативы. Она проводила летние каникулы в основном в городской квартире за чтением или инструментом, сделав домашние дела. Если не считать двух-трех недель, проведенных с бабушкой на даче у ее давней приятельницы. Вот, где ей нравилось больше всего. Небольшой сад, где она собирала ягоды в пору созревания, а хозяйка из них варила варенье. Речка, неширокая и неглубокая, лесок, тишина, и она среди всего этого одна. Где ни что и ни кто не напоминало ей о проблемах. Она не обижалась на бывших друзей и подруг, да и они не объявляли ей бойкота, общение сводилось к коротким диалогам. Так начали рождаться ее комплексы. Мешковатая одежда, под которой она прятала свою грудь и бедра делали ее «коротышкой и кубышкой», постоянная повязка или косынка, прикрывающая лоб. И нос, торчащий немым укором. Этот образ, казалось, приклеился к ней навсегда. Ни учителя, ни школьный психолог, ни бабушка не попытались ей помочь и сломать этот стереотип. Было бы совсем плохо, если бы повзрослевшие одноклассники продолжали свои комментарии, но они просто перестали ее замечать. Не замечали ни ее отсутствия в классе, ни ее присутствия в школе. Ей шел восемнадцатый год, когда она случайно услышала в свой адрес «страшный приговор»: «Фигура у нее есть, да и болячки не вечные, но с таким носом, она никогда не найдет себе мужика. Как надо изловчиться, чтобы ее поцеловать, пока дело до кровати дойдет? Это же не реально: днем стремно смотреть, ночью вообще облом». Так родился еще один комплекс. Был в классе еще один «изгой», которому приходилось гораздо труднее Кристины. Над ним одноклассники последний школьный год открыто издевались и унижали. Высокий, худой «ботаник» в очках с математическими способностями. До отъезда в Германию отец Кристины занимался с ним перед городскими олимпиадами, и он часто был у них в гостях. Если бы ни отъезд отца, возможно, ребята и подружились, нашли бы друг друга. Евгений Водянов, по прозвищу Водяной, пытался подружиться с Кристиной в 11 классе, приглашая ее в кино, но уже после второго похода туда, она от них отказалась. Ребята были слишком разные, чтобы дружить. Тихая и молчаливая Кристина уставала от бесконечных умных разговоров Женьки об открытиях, о возможности перехода мира фантастики в реальность. Он знал и говорил много, но не понятно для нее. Это были не беседы двоих, а лекции. А больше всего ее напрягало то, что в классе он делал вид, что она сама ему абсолютно неинтересна. Все, что она приняла, это его соседство за одной школьной партой. Евгений окончил среднюю школу с золотой медалью, набрав 280 баллов из трехсот возможных, и поступил в престижный вуз. Кристина, без единой тройки, с 245 баллами поступила в медицинский колледж. Это было в июне – июле 2004 года. Бабушка дала понять Кристине, что университет они не потянут. «Учиться шесть лет вместо трех, для нас слишком накладно. Захочешь учиться дальше, получи сразу специальность», – говорила она. Поэтому внучка и не заговаривала о возможной пластике носа. Кристина никогда не спорила с бабушкой, понимая, что особой любви та к ней не испытывает, но была благодарна за то, что живут они, как родственники. Поступив в колледж, сразу устроилась на работу, днем она занималась, ночами подрабатывала санитаркой. Учеба ей нравилась, нравились и все студенты. Здесь, поступившим на учебу на базе 11 классов, было по 18 лет, и вели они себя, как взрослые люди. Ее внешность была сразу принята, как должное. Мало ли какие проблемы бывают у людей. Если бы она сама сделала первый шаг и «вышла из тени», ее жизнь, наверняка бы, изменилась к лучшему. Но девушка уже не первый год была «запрограммирована» на одиночество и недоверие к окружающим. А кому интересна молчаливая, некрасивая и мрачная девушка в 18-20 лет даже, если она умница и отличница? Ей было двадцать, когда бабушка разменяла свою квартиру, оформив однокомнатную на нее, и уехала к младшему сыну в город Минск. Кристина теперь осталась совсем одна. Квартира была на втором этаже стандартной пятиэтажки, построенной в далеких восьмидесятых. Мебель, перевезенная из квартиры бабушки, ее устраивала. Диван вдоль стены напротив окна с балконом. Три шкафа вдоль одной стены. Два, из которых, с книгами, один с посудой. Телевизор. Окно, с портьерами и тюлем. Плательный шкаф, кресло-кровать, ее фортепиано вдоль четвертой стены. На полу натуральный ковер, слегка поеденный молью. Кухня, где был небольшой холодильник, плита, раковина, два шкафа, обеденный стол с табуретами. Совмещенный санузел и небольшая прихожая со встроенным шкафом для одежды. Чего в квартире не было, так это стиральной машины. «Апартаменты, для одного человека, роскошные, – утверждала бабушка, передавая внучке ключи. – У тебя есть все, чтобы начать свою новую жизнь самостоятельно. Постарайся не спешить с детьми, доучись, чтобы было, на что их кормить». Кристина за шесть лет привыкла жить с бабушкой и ее отъезд совсем не радовал. Утешало то, что: во-первых, у нее была своя жилплощадь, во-вторых, она уже могла работать медсестрой, получив документ и допуск, в-третьих, она прошла курсы массажистов, в-четвертых, заканчивала через год обучение, получая специальность акушера. «Ничего, – говорила она себе, – прорвемся. Будем привыкать жить на стипендию и зарплату. Бабуля научила меня не только простой кулинарии, но и жизни по средствам». Получив заветный «красный» диплом, она всего лишь сменила должность. Из медсестры она стала акушеркой в своем родильном доме, и подала документы в медицинский университет. Ее приняли сразу на второй курс, что было невероятным везением. Это было так неожиданно и так неправдоподобно, что она месяца три не могла поверить в такую удачу. Только после зимней сессии, сдав зачеты и экзамены в университете, она приняла эту реальность происходящего с ней. Смены в роддоме были вечерне-ночные, по пятнадцать часов, через три дня. Она по договору взяла подработку массажисткой в той же больнице, в отделении травматологии, а иногда подменяла и медсестер во второй половине дня. Жить стало веселее. Почти две зарплаты плюс небольшая стипендия давали уверенность в завтрашнем дне. За это время, а прошло четыре года, когда кроме работы и учебы, она бывала дома только для короткого отдыха, восемь килограмм веса «ушли», а тело подросло на два сантиметра. Прыщи, которые превратили кожу на лбу в пчелиные соты, исчезли, как будто решив прекратить свои издевательства. Благодаря густым волосам, мелкие шрамы на коже головы были незаметны, а вот лицо «страдало». У Кристины появилась цель – скопить денег и сделать себе «новое» лицо. Это было в ее понятии реально, если на всем экономить и много работать. Работать она не боялась, но ее труды совсем не оправдывались. Чем дольше она собирала заветную сумму, тем быстрее росла стоимость самой процедуры. Получался замкнутый круг. Хотелось было все бросить и «плыть по течению», но что-то ее останавливало. « Люди живут и с большими проблемами, а тут всего лишь длинный нос и лоб, как будто после оспы. На работе и учебе я скрываю все это под маской и шапочкой, а больше я нигде и не бываю, – утешала она себя. – Попробую еще год, а не получится – не буду больше насиловать свой организм, пока не появились другие проблемы. Сокурсники, достаточно взрослые люди, и относятся ко мне нормально».

Летом прошлого года, ее почти силой отправили в отпуск. Не работать почти месяц, было для нее непозволительной роскошью, и начались поиски подработки. Она была согласна на любую работу кем и где угодно между дежурствами в роддоме. Рядом с домом открылся новый салон красоты, в котором оказывали все услуги и где временно требовался массажист. Документы у нее были в порядке и ее взяли на три недели, точнее на 25 дней. Клиенты в салоне были очень разные, но все не бедные. Одна из пациенток, возрастом пятидесяти лет, запомнилась Кристине особенно. Она говорила то, что думала и совсем не думала о том, что говорит. При всей ее нетактичности, девушка

была в душе ей очень благодарна.

– Руки у тебя золотые, – говорила она. – Лицо, правда, очень подкачало. Это даже не лицо, а какое-то сущее наказание. Но тебе, милочка, нужно брать мужиков тем, что у тебя есть. Расстегни свой халат, не стесняйся, я не люблю молодых девушек, мне доставляют удовольствия молодые мужчины. Эти сильные, темпераментные, в меру наглые альфонсы. Ты знаешь как «сделать» себя стройнее и выше? У тебя есть грудь без силикона, своя, настоящая, есть талия, бедра, ножки – гордись. Все это надо показывать, а не прятать под твоими балахонами. Мужик, если он настоящий мужик, созерцая такую роскошь, да в таком количестве, на лицо смотрит, поверь, в последнюю очередь. Не смущайся, я тебе правду говорю, слушай дальше. Носи юбки выше колена, но не узкие, это не пойдет. Туфли на каблуке, обязательно каблук, даже, если будешь первое время хромать и падать. Блузки покупай на размер меньше, это позволит сделать плечи уже и подчеркнуть грудь. Носи их, заправив в юбку, или завязывая узлом на талии, или короткие, похожие на топы. Да, джинсы, брюки бери только узкие, лучше бриджи и все в обтяжку. Грудь, талия, бедра и ноги – это твой конек, он должен быть всегда на виду, но не в прямом смысле. Я не предлагаю декольте, короткие шорты и мини юбки, они будут только сковывать тебя. Тон ткани сине-голубой под глаза. Рисунок только мелкий, никаких клеток, а полоса только вертикальная. Попробуй, тебе должно подойти все это. Да, носи очки с простыми стеклами или от солнца, сдвинув их на нос и повязку, шарф, шляпу, надвинув на лоб.

– Как Вы определили, что мне подойдет, а что нет? Говорите так, как будто сами надеваете на меня все эти наряды, – спросила Кристина, улыбаясь.

– А ты думаешь, я все свои годы была торговкой? Нет, милая моя, в свое время и мы «были рысаками». Как теперь говорят, я – дизайнер. Раньше это звучало конструктор, модельер, и работала я на большой швейной фабрике. С появлением челноков, фабрика пришла в упадок, не сразу конечно, но финал был предсказуем, и мне ничего не оставалось делать, как влиться в челночный бизнес. Там меня научили, как выживать, чем и как торговать, а главное, как во время и правильно себя подать. Теперь перед тобой бизнес леди, женщина с денежным достатком, но с большим недостатком интеллекта и достоинства. Одно вытеснило другое как-то совсем незаметно, постепенно и безвозвратно. – Она тяжело вздохнула. – Твоя идея с пластикой выход, но не скорый и не факт, что в одну дверь. Можно, для начала найди «спонсора», но интеллигентного, он поможет тебе решить твою проблему, если, конечно, ты его не разочаруешь. Сейчас много развелось очень странных типов. Кому подавай групповой секс, другим «жесткий», садистский, а третьим «маскарадный». Вот тебе такой вариант и нужен. Наденешь маску, оголишься и вперед. Раздвинешь ноги на час и получишь месячную зарплату. При этом маску, может, и снимать не придется. Чего так смотришь? Переступи через свою гордость, раз не получается по– другому. Я тебя не на панель сватаю, не предлагаю совсем бросить нынешнюю профессию. Ничего страшного за два – три раза с тобою не произойдет. Я дело говорю, как вариант исполнения цели. Со своим официальным заработком, ты долго будешь жить мечтами.

– Я не смогу, но за науку, за совет с гардеробом, Вам, Вера Павловна, спасибо. Обязательно попробую.

– Я могу тебе предложить и деньги под проценты. Проценты будешь возвращать массажем, на сумму напишешь расписку, раз ты такая гордая и правильная. Думаешь, я не понимаю, что говорю пошлость? Все я понимаю. И говорю о том, о чем ты сама знаешь. Многие твои сверстницы, особенно приезжие, за счет этого живут, и не считают это зазорным. Продавать себя – это тоже, девочка моя, наука. Главное не продешевить и остаться при этом живой.

– Возвращать долг придется ни один год. А что будет, если я лишусь работы? Спасибо, но это тоже не выход.

– Решишь для себя, что лучше, позвони. Я слов на ветер не бросаю, – протягивая Кристине визитку, сказала Вера Павловна.

Кристина рискнула на эксперимент. В ее гардеробе появилось четыре новых вещи. Короткая, легкая и пышная юбка из шифона нежно голубого цвета, бело-голубая шелковая блузка с коротким рукавом и небольшим вырезом, белое платье из тонкого шитья с широкой юбкой, неглубоким вырезом, корсетом впереди и рукавом «крылышки». Белые туфли на каблуке 6 см. В большие расходы эти покупки ее не ввели, но ее «личный стилист» оказалась права на все сто процентов. Кристина впервые чувствовала себя комфортно, неспешно примеряя наряды. Грудь, которую она все время прятала под футболками на 2-3 размера больше, оказалась не настолько и большой, даже нормальной и красивой в удобном белье. Плечи стали уже, а талия тонкой. Она подросла на целых 6 см, пропорции фигуры изменились, и это нравилось ей самой, если смотреть на себя в зеркало от подбородка. Комплексы не пропали, но стали не столь выраженными. « Почему я до этого не додумалась сама? А если бы не встреча с Верой Павловной? Даже не встреча, нет, а ее добрый и своевременный совет. Так и не узнала бы, что можно быть другой, так бы и ходила в хламидах, – думала Кристина. – Когда-нибудь, я стану чуть «краше» лицом и у меня будет совсем другая жизнь. Меня моя жизнь устраивает, но в ней столько накопилось одиночества. Выражение о том, что оно не зависит от величины твоего носа или банковского счета, так не верно». Кристина, одевалась теперь именно так, как ей советовала Вера Павловна. К осени она купила себе узкие джинсы, короткую куртку и сапожки на каблуке. Первое время, рискуя оказаться пациенткой травматологического отделения, ходила осторожно и не торопясь. И пусть походка была не «от бедра», сознание того, что у нее получается, радовало. Она стала увереннее в себе, иногда забывая на время о своей внешности, чуть улыбчивее, общительнее с окружающими и коллегами, но пока, ни с кем не подружилась. Лучше всего это у нее получалось на работе в роддоме, где были одни женщины, и в университете, где в основном, в группе были девушки, чуть моложе ее самой. Встречая Новый 2011 год на дежурстве, Кристина даже не предполагала, что он окажется таким удачным на чудеса и приятные сюрпризы. Ведь она загадывала всего одно заветное желание. Зима закончилась и наступала весна. Ее мобильный телефон «ожил», в начале восьмого утра четвертого марта. Смена подходила к концу. Звонила соседка по лестничной клетке:

– Кристина, к тебе приехал отец, а я не знаю давать ему ключ от квартиры или нет. Что мне делать? Вдруг это какой самозванец. Может, сама поговоришь с ним?

– Светлана, дайте ему ключ и не волнуйтесь так. Украсть у меня нечего, а мебель старую он, наверняка, выносить не будет. Я, часа через полтора, буду дома и разберусь, – ответила Кристина, взволновано. «Папа! Мы не виделись с ним десять лет, а последние четыре года, с тех пор, как бабушка уехала в Белоруссию, даже не перезванивались. Я не знала ни его адреса, ни телефона. Скорее всего, он приезжал на Юбилей бабушки и решил проведать меня. Интересно, какой он сейчас? Господи, у меня же в холодильнике мышь повесилась. Чем же я встречу гостя? – думала она, готовясь сдавать смену. – Ничего, папа, переживешь, я же пережила 10 лет твое отсутствие. Забегу по дороге в магазин, куплю что-нибудь на завтрак, а там посмотрим, с чем ты приехал и стоит ли тебя, папа, кормить обедом».

Волнение сменилось легкой обидой, грустью и мыслями о прошлом. Домой она возвращалась с пакетом продуктов и «пустой» головой. Она позвонила в дверь, зная, что в квартире ее ждет отец. Кристина узнала его сразу. Он мало изменился за эти годы, если не считать поредевших волос и поседевших висков.

– Папка, – сказала Кристина и повисла у отца на шее. – Ты только не говори сейчас ничего. Помолчи.

Так они стояли минуты три и молчали. Кристина прижалась головой к груди отца и слезы сами катились из глаз, а он обнимал ее одной рукой за плечи, а другой – гладил по волосам.

– Кристя, я на пару дней, а потом вернусь назад, у меня билет на руках. Примешь отца? – спросил он, целуя ее в макушку.

– Приму. Ты по делам или в гости? – спросила дочь, снимая куртку и вытирая слезы. – Отнеси, пожалуйста, пакет на кухню. Я продукты купила на завтрак. Сейчас выпьем кофе и поговорим.

– Набрался ни то смелости, ни то наглости и прилетел тебя навестить, посмотреть, как живешь. Я виноват перед тобой, Кристя, прости. Не все так просто и в моей жизни, но об этом позже. Ставь чайник, – сказал отец, разбирая продукты из пакета. – Я привез тебе сладости из Германии и деликатесы из Белоруссии, твоя бабушка настояла. Еще просила передать письмо. Я положил его на твой инструмент.