Ветер подскажет имя
Шрифт:
«Нужно меньше раздавать визиток на встречах и презентациях, неизвестно в каком направлении они потом уплывают».
– Планируете написать статью на тему аукционов? – тихо спросил Андрей.
– Собиралась, но теперь не уверена, хватит ли материала на что-то интересное и стоящее.
– Мы уедем приблизительно через час. Уже поздоровались со всеми, с кем собирались. Если хотите, подброшу вас домой, или вы на машине?
– Спасибо, но я все же досижу до конца, быть может, повезет и я стану свидетелем хотя бы небольшой битвы.
На сцене уже начался «спектакль», и Кате,
– Жаль, но, если передумаете, мое предложение остается в силе.
– Спасибо еще раз.
Катя не передумала, наоборот, расслабившись в уютном кресле, через час она уже ничуть не жалела о том, что пришла. Поддерживая неторопливую беседу с Андреем, слушая редкие замечания Федора Дмитриевича, она то оглядывалась по сторонам, то слушала Гутмана, то наблюдала за теми, кто искренне радовался приобретению. Иногда очень полезно выходить из зоны комфорта и знакомиться с новыми людьми: ты становишься чуть-чуть путешественником, чуть-чуть актером и плывешь в неизведанные дали, заранее зная, что конечная остановка скоро. И ты ничего не потеряешь, а, возможно, даже приобретешь, так почему бы и нет?
– Андрей, мы идем? – повернув голову, спросил Федор Дмитриевич. – Я хотел сегодня еще немного поработать и почитать. И от чашки крепкого кофе я бы сейчас не отказался.
– Да, пора. Катя, все же остаетесь? Жаль. Надеюсь, ваша статья не будет разгромной, прошу, пожалейте Гутмана, он привык к обожанию. – В зеленых глазах Андрея запрыгали заразительные искры веселья, немного помолчав, он добавил: – Я рад нашему знакомству.
– Я тоже, – Катя тепло улыбнулась и поднялась, пропуская Федора Дмитриевича. – До свидания, с вами было очень приятно общаться.
Она не стала смотреть им вслед, пусть знакомство останется коротким эпизодом немного странного вечера. Эпизодом, который обязательно вспомнится позже – например, завтра в кофейне за утренней чашкой черносмородинового чая или в понедельник по дороге в редакцию. Слова загремят вагончиками, и в голову начнут приходить совсем другие ответы, более развернутые, рассудительные и неспешные.
«Мне сейчас очень хорошо… непонятно, необъяснимо…»
Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Катя обернулась, но никто на нее не смотрел. Наверное, показалось.
Глава 4
Даже в обществе, на званых приемах и простых чаепитиях, Саша чувствовала одиночество, в какой-то степени оно стало ее другом. Привычная к вспышкам гнева отчима, она закалила характер, хотя часто ощущала себя физически слабой, и это расстраивало. Надо быть сильной. Тем более что будущее не сулит ничего хорошего, Яков Петрович не даст ни одного шанса на счастье. «Ты слишком похожа на мать», – часто
«Кто знает, быть может, вы с небес смотрите на меня и храните…»
Два раза в неделю Саше разрешалось общаться с дочками Алюшиных, и в эти долгожданные часы жизнь оживала вокруг. Потому что вздорная Ольга и смешливая Ирочка знали все новости и с нетерпением готовы были рассказывать и о моде на более высокий каблук, и о новом почтальоне, перепутавшем телеграммы, и о скорой свадьбе Машеньки Поливановой, и об утопленниках, всплывающих под старой ивой по весне, и о симпатичном Грише Салтыкове, попавшем под влияние Павла Андреевича Воронцова. Саша всегда слушала внимательно и редко задавала уточняющие вопросы, их попросту невозможно было вставить в несмолкаемый щебет Ольги и Ирочки.
Про Павла Воронцова последние недели приходилось слышать часто. Отчим, разговаривая с приказчиком, упоминал его имя и почти сразу же осыпал проклятиями. Зная крутой нрав Якова Петровича, Саша даже сочувствовала Воронцову. И, когда произошла случайная встреча на дороге, она с интересом разглядывала Павла. Да, это тот молодой человек, которой однажды хотел ее испугать на реке. Но можно ли испугать ребенка, живущего с таким отчимом?
У Платоновых Саша кожей почувствовала на себе обжигающий взгляд Павла. Кругом было много очаровательных, хорошо одетых девушек, но он отчего-то смотрел на нее. Она лишь два раза повернула голову, желая убедиться в своих ощущениях, а затем проследовала за отчимом к столу, где немного поела холодной, тонко нарезанной буженины и поговорила с Машенькой Поливановой и ее матерью. Но мысли о Павле не отпускали некоторое время. Высокий, хорошо сложенный, уверенный молодой мужчина. Пожалуй, Саша охарактеризовала бы его именно так. «Очень красивый, и ямочка на подбородке. Не знаю, можно ли назвать его кудрявым, но волосы слегка вьются… А глаза?! В начале зимы я читала любовный роман, так главного героя представляла именно так!» – неожиданно вспомнилось, как про него рассказывала Ирочка.
Саше не разрешалось принимать участие в танцах, на приглашения она должна была отвечать вежливым отказом. Но ее скромной персоной и не интересовались, грозная фигура отчима всегда маячила рядом, а это не способствовало общению ни с кем.
После чая с яблочным пирогом Саша немного прошлась вдоль окон, поглядывая на потемневший двор, затем остановилась около зеленых бархатных стульев и отыскала взглядом отчима. Яков Петрович, покрасневший от выпитого вина, похрапывал в кресле в дальнем углу гостиной, ему не мешали ни музыка, ни шум голосов, ни звонкий смех.
«Как хорошо», – подумала Саша, наблюдая, как медленно поднимается и опускается живот отчима, скованный пуговицами темно-синего жилета.
– Нас не представляли друг другу, – раздался справа мужской голос, – я бы хотел забыть про условности и исправить это.
Повернувшись, Саша сразу увидела ямочку на подбородке, а уж потом заглянула в серые глаза Павла. Ее сердце билось ровно, на душе царило спокойствие, и тем приятнее было начать разговор. «Да, он очень высокий, или я маленькая?.. Вернее, и то и другое».