Ветер с моря
Шрифт:
Роберт нанял карету на время их пребывания в Париже, и дни проходили очень приятно. Столько всего еще надо было посмотреть и столькому порадоваться, что временами Изабелла забывала об этом происшествии.
Они ходили на скачки в Булонский лес, однажды вечером ужинали в кафе «Прокоп», излюбленном месте художников, писателей и актеров в течение последних двухсот лет. Против его желания Изабелла потащила Роберта в Ботанический сад, но тот отыгрался, сводив ее в Сен-Дени, где, начиная с XIII века, хоронили королей и королев. Но революционеры осквернили могилы и разбросали кости, поэтому в старинном аббатстве остались лишь изуродованные
Однажды вечером они возвращались с концерта на Елисейских Полях. Днем было очень жарко, и прохладный вечерний воздух принес облегчение, что было весьма кстати.
Изабелла порывисто сказала:
— Давай немного пройдемся.
Роберт попросил кучера медленно ехать за ними вслед, а они пошли по одной из любимых аллей вдоль реки.
Луна уже поднялась и проложила серебряную дорожку на темной воде. Изабелла склонилась над парапетом, глядя на Сену, в которой отражались огни фонарей и смутные очертания собора Нотр-Дам, силуэт которого вырисовывался на фоне ночного неба. Следы разрушительных шквалов, обрушившихся на город, столь заметные днем, теперь были не видны: ночь была полна красоты и волшебства.
Изабелла глубоко вздохнула и сказала:
— Как здесь красиво и тихо.
Легкий порыв ветра пошевелил ее волосы, когда она улыбнулась Роберту, и в тот же момент какая-то черная тень поднялась словно из-под земли. Это было так неожиданно, что, замерев от ужаса, она не успела ни пошевелиться, ни закричать, прежде чем последовал удар. Изабелла увидела блеск стального клинка, увидела, как оцепенел Роберт от внезапного удара и как чья-то рука поднялась снова и снова, потом послышался цокот копыт. Тень подняла голову и исчезла в темноте так же бесшумно, как появилась.
Роберт откинулся на парапет, цепляясь за него, чтобы не упасть.
— Что это? — прошептала Изабелла. — Ты ранен?
Он засунул руку за борт сюртука и когда вынул обратно, вся она была черной от крови.
— Боже мой, он убил тебя!
— Ничего, — пробормотал Роберт сквозь сжатые зубы. — Карету, Изабелла, она где-то недалеко…
В смутном свете лицо его казалось зеленовато-белым, и она боялась оставлять его.
— Иди, — проговорил он, — пожалуйста…
Изабеллу сковал ужас. На другой стороне улицы остановились двое любопытных, но потом торопливо ушли, приняв ее, вероятно, за проститутку с подвыпившим любовником. Изабелла бешено замахала рукой, и кучер, быстро стегнув лошадей, остановил карету рядом с ними.
— Помогите мне, — попросила она. — На моего мужа напали. Он опасно ранен.
— Это случается. Не он первый, не он последний, — проворчал кучер, слезая с козел. — Обопритесь о мою руку, месье.
Вдвоем они подняли Роберта в карету, и он откинулся на подушки, закрыв глаза. Прежде чем снова вскарабкаться на козлы, кучер поднял нож, который в спешке уронил убийца.
Он протянул длинный и тонкий клинок Изабелле.
— Сохраните его, мадам, покажете полицейским, хотя еще ни разу не слышал, чтобы поймали одного из этих ночных разбойников.
Следующие несколько часов слились в невыносимый кошмар. Кучер вызвался помочь, но Роберт приподнялся, чтобы схватить того за руку.
— Никакой полиции, — прошептал он.
— Но мы должны сообщить. Он едва не убил вас.
— Нет, нет… никакой полиции.
Портье вместе с кучером помог раненому подняться по лестнице в их номер. Роберт лежал на
— Позовите доктора, — поспешно сказала Изабелла портье, — побыстрее, и потом найдите нашего слугу. Скажите ему, что он нужен здесь немедленно.
Портье поспешил выполнять поручение, а Изабелла повернулась к кучеру.
— Я вам очень благодарна, — сказала она. — Придите завтра, и я постараюсь отблагодарить вас.
Он протянул ей нож со страшными каплями крови. Содрогаясь от ужаса, Изабелла положила его на стол.
Через полчаса пришел доктор Ренье, и тогда же бегом поднялся по ступенькам лестницы Ян. Он был суров и молчалив, как будто только убийства и следовало ожидать в этой варварской стране. Он помог Роберту снять сюртук и промокшую от крови рубашку. У Изабеллы перехватило дыхание, когда она увидела страшную рану, но доктор был поразительно спокоен, словно ножевые раны и покушения были обычным делом, из-за которых не стоило волноваться.
— Вам повезло, дорогой сэр, — сказал он Роберту. — Несколько дюймов вправо, и он бы пронзил вам легкое, тогда вы бы кашляли кровью. А так, если не попадет инфекция, вы поправитесь.
То, что сейчас пациент страдал от сильной боли и потерял много крови, казалось, совсем не беспокоило врача. Он промыл и перевязал рану, а Изабелле оставил настойку опия.
— Давайте ему, мадам, в небольших количествах, — сказал он и показал ей, как отмеривать капли. Он с любопытством глянул на нож, оставленный на столе. — Коварное и опасное оружие — нож хирурга. Кажется, нападавший на вашего мужа хорошо знал, как и чем нанести удар. Следует учитывать, что месье виконт — англичанин, мадам, хотя говорит на отличном французском языке. Конечно, у нас сейчас мир, но застарелая вражда умирает медленно. Я зайду утром.
Ян взял на себя труд раздеть и уложить Роберта в постель. К этому времени его силы были уже на исходе, и он едва не потерял сознание от боли и слабости. Тогда Изабелла принесла тщательно отмеренную дозу опия. Она немного приподняла его голову, чтобы Роберт мог проглотить лекарство. Роберт взял ее за руку.
— Не расстраивайся. Бывало и хуже. Попроси внизу, чтобы тебе дали еще одну комнату, а то ты не отдохнешь. Ян останется со мной.
— Нет, Роберт, нет. Ты думаешь, я смогу заснуть хоть на минуту? Я останусь здесь с тобой, и Ян будет рядом, если понадобится нам. — Она приложила палец к его губам. — Не спорь. Ты только утомишься. Мне будет хорошо здесь в кресле рядом с тобой.
— В этом нет необходимости, — слабо прошептал он.
— Есть, есть необходимость.
В течение всей этой длинной ночи, вставая время от времени, чтобы вытереть влажным полотенцем пот с его лица, принести воды по его просьбе, уговаривая его выпить еще немного капель, чтобы облегчить боль, она постепенно стала узнавать что-то новое о себе самой. Пока Изабелла сидела, откинувшись, в кресле, у нее было время подумать, и она поняла с абсолютной уверенностью, что если бы он умер, это было бы страшным горем для нее. Неожиданно она поняла, как глубоко он проник в ее сердце и ум, не из-за того, что он делал для нее, не из-за подарков, драгоценностей и богатой жизни. Он сам был дорог ей. Изабелла еще не до конца понимала это, но почувствовала, что брала все и ничего не давала взамен. А теперь осознала с болью в сердце, что, если его не станет, потеря окажется невыносимой.