Ветер с севера
Шрифт:
— Эль-до, вы должно быть не в себе? — внезапно громко и отчетливо поинтересовалась «невеста», одним махом подрезав Пэрсивалю крылья, что вызвало тихий смешок у Даэронда на фоне гробовой, полной сдержанного веселья тишины в зале.
Линиэль закатила глаза, а Инглэон только покачал головой ей в ответ.
Весь следующий день Куиниэ провела, то слоняясь по дому, то тревожно вглядываясь вдаль со сторожевой башенки. Несколько раз с ней пыталась заговорить Катриэль, но Куиниэ плохо воспринимала то, что со скоростью летнего ливня изливала супруга
Тир вернулась только к вечеру. Черная от усталости и мрачных дум, она ввалилась в зал, где как раз ужинали. На немой вопрос вскочившей Куиниэ она лишь качнула головой:
— Нет, цветочек. Мы нашли место, где они сделали привал. По следам ясно, что там, кроме них, побывало еще человек пятнадцать. Потом Гаррик и ваши егеря, Инглэон эль-ро, проследили путь отряда еще на день пути, а после… После они вошли в ручей и двинулись по его руслу… Мы не смогли обнаружить, где они покинули его. Очевидно лишь, что их не убили — тел или следов крови нет, — и что повезли куда-то в сторону побережья. Это все. Прости, Куиниэ.
Внезапно ноги Тир подогнулись, она покачнулась и упала бы, если бы не угрюмый Сигурдиль, метнувшийся к ней и подхвативший измученную госпожу на руки.
— Баба! — презрительно пожав плечами, бросил тот рыжеволосый егерь, который уже имел неосторожность перечить Тир.
— Гляди-ка, осмелел! — воскликнул чей-то ироничный голос. — А как насчет тушеных с овощами яиц на завтрак?
Сигурдиль, игнорируя смешки, поднял глаза к хозяевам замка:
— Госпожа Тир не слезала с коня все это время, не спала и почти ничего не ела.
— Несите ее за мной, — Линиэль решительно встала.
— Я сама… — Тир сделала вялую попытку вырваться из рук вилобородого дружинника. — Пусти!
— И не подумаю, — ворчливо буркнул тот и двинулся вслед за хозяйкой замка.
Куиниэ поспешила за ними. Вскоре раздетая и умытая Тир уже лежала в постели. Куиниэ решила остаться возле нее, а Линиэль пошла в супружескую спальню, где разрыдалась на груди печального мужа…
— Мальчик мой, — всхлипывала она и прижималась еще крепче к Инглэону. — Такой красивый, такой молодой…
— Не плачь, Линиэль, душа моя, на все воля божья. Кэлибор еще может найтись.
— Ты и сам в это не веришь.
— Глупости! Не раскисай! Проси духов и надейся, дорогая. Будь мужественной. Я люблю тебя, — и Инглэон принялся утешать жену самым древним способом, вкладывая в это всю любовь и всю боль, которой до сих пор не позволял выйти наружу, чтобы еще больше не мучить свою Линиэль.
А Куиниэ присела рядом с Тир.
— Ложись рядышком, — попросила та. — Как тогда, у меня дома.
Куиниэ не заставила себя долго уговаривать, а, быстро смахнув платье, забралась под одеяло и обняла Тир.
— Они не имели права погибнуть! Только не это!
— Что же могло случиться? Похищение? Но, кому
Куиниэ наморщила лоб:
— Ах, если бы я могла это знать! Наверно, придется вернуться в Дом Красного дуба и ждать. Быть может, потребуют выкуп.
Тир нервно дернулась:
— Ожидание… Я не смогу ждать, Куиниэ! Это выше моих сил!
— Но что же остается?
— Великие духи! Давно я не чувствовала себя такой беспомощной!
— Засыпай-ка ты. Говорят, утро всегда мудренее.
— Я не смогу.
— А ты просто замолчи и закрой глазки, — ласково, так, как когда-то в детстве с ней самой говорила мама, а потом нянюшка, прошептала Куиниэ и, плотнее прижав ладони к коже Тир, прикрыла глаза и стала питать ее живой силой — так, как обычно делала с деревьями, травой, овощами или фруктами. А что? Эльфы — такие же творения природы. Почему ж для них это должно быть плохо?
Тир вздохнула расслабленно. И через полчаса обе девушки уже спали. Во сне они повернулись друг к другу и прижались еще теснее, словно ища поддержки и защиты. Темная вьющаяся и светлая серебристая головы встретились на общей подушке. В эту ночь обе увидели сны… Шаман, с которым Куиниэ после обсудила свое видение не сомневался: именно она, ее магический дар позволил всему этому произойти, именно она — дочь Дома Красного дуба — стала тем проводником, который показал путь. Но сама Куиниэ смотрела, как ей казалось, еще глубже, потому что была убеждена — истинным проводником и для нее самой, и для Тир стала любовь.
Куиниэ в ту ночь приснилась непроглядная чернота. Больше она не видела ничего, зато всеми порами, нервными окончаниями ощущала, что Кэлибор рядом, здесь же — протяни руку и дотронешься. Она так и сделала, но ощутила под пальцами лишь холодную неровную поверхность, как тогда в пещере, когда ее похитил Харальдин Аттердаг. И леденящий душу ужас обуял ее.
— Где же ты? — в отчаянии крикнула она.
И тут ее словно подбросило, вытолкнуло — и она понеслась из темноты подземелья на свет дня. Куиниэ зажмурилась, а когда глаза привыкли, распахнула их и увидела перед собой море, а на его берегу большой серый замок, чем-то похожий на родной — разве что Родовое дерево было совсем другим, кривоватым, высохшим с одной стороны… А главное, теперь она точно знала, что Кэлибор именно здесь. Но что это за замок, какого Дома? И где он? Где-е-е-е? Крик звонким эхом отразился от стенок черепной коробки и стен комнаты.
Куиниэ проснулась и, вытаращив глаза, села. Рядом с ней вскочила столь же ошеломленная, дрожащая и встрепанная Тир.
— Мне приснился Эристор, — лязгая зубами, выговорила она. — Он в каком-то сером замке.
— На берегу моря, — подтвердила Куиниэ почти шепотом. — Кэлибор там же.
— Что ты видела?
— Темноту… А потом замок. Даже родовое дерево толком не разглядела, так все быстро было. И все.
— А я огонь. Потом мне стало очень больно. Так больно, что я рванулась прочь и тут увидела замок…