Ветер в его сердце
Шрифт:
— Конечно, мамочка. Сообщу о результатах за завтраком.
Мариса показала подруге язык и скрылась в номере. Лия осталась наедине со звездной ночью и пустыней.
17. Сэди
За долгий путь от «Призрачного пассажа» до больницы вся храбрость Сэди потихоньку улетучилась. Всю дорогу они с Гонсало молчали, что ее вполне устраивало. Желание болтать с кем-либо — произносить какие-то идиотские слова и выслушивать бредовые ответы — у нее отсутствовало напрочь.
Проходя между
Но теперь сдавать назад было слишком поздно, поэтому она ссутулилась и, сунув руки поглубже в карманы худи, проследовала за Гонсало к лифту.
Еще на улице девушка заметила ворон — они сидели рядком на козырьке больничной крыши, на ветвях мескитового дерева и на кактусах перед фасадом. В фойе им повстречались два дежуривших вороньих братца. Когда Сэди и Гонсало вышли из лифта, в коридоре на этаже обнаружились еще двое. Все они провожали девушку спокойными, но мрачными взглядами, и она нисколько не сомневалась, что, кабы не защита ведьмы, лежать ей уже в наспех вырытой могиле где-нибудь в пустыне.
И возможно, это было бы лучшим для нее выходом. Способом избавиться от всего этого дерьма.
Ну да, Сэди заставила Гонсало привести ее сюда, только… Положим, встретится она со старухой, а дальше-то что? Промямлит ей: ах, простите меня — и на этом все. Да она не просто сожгла за собой мосты, а разнесла их взрывом на мелкие куски, будто их никогда и не существовало.
Эх, если бы она только научилась думать головой, прикидывать наперед! Ведь с тех самых пор, как Реджи вышвырнул ее в пустыне, она словно с цепи сорвалась — прямо как та бешеная собака, которую копы пристрелили на их улице прошлым летом.
Ведь даже сейчас, пускай до пены у рта дело и не дошло, она лихорадочно соображает, как бы ей выпутаться из переплета, да еще жалеет, что выкинула канцелярский ножик. Как здорово было бы воткнуть его прямо в эту источающую надменность спину Гонсало!
«Хватит бредить», — велела Сэди самой себе.
На самом деле, будь у нее нож, она ослабила бы нарастающее внутри давление, от которого у нее уже натягивается кожа, а голова превращается в кипящий котелок.
Сэди глубоко вздохнула. Черт, и во рту пересохло.
Когда они проходили мимо уборной, она бросила:
— Мне надо в туалет, — и юркнула за дверь, прежде чем Гонсало успел как-то среагировать.
Пустив воду в раковине и сложив ладони ковшиком, девушка жадно напилась,
Сэди что есть силы закусила губу, и старая рана тут же открылась. Солоноватый металлический привкус крови, наполнившей рот, немного снял напряжение. Капельку полегчало — теперь психованная девка в зеркале скорее походила на жалкую уличную девчонку с окровавленной губой.
Сэди сплюнула в раковину и принялась следить, как кровавая слюна медленно стекает к сливному отверстию. Когда ей это надоело, снова включила кран и смыла плевок.
Затем вытащила несколько бумажных полотенец, намочила их и оттерла с лица и шеи самые заметные пятна грязи и пота. Кое-как пригладила пальцами волосы. Одежда на ней основательно перепачкалась, а уж воняла — прямо как тот загаженный торговый центр, но с этим, увы, ничего поделать было нельзя. После сих нехитрых гигиенических процедур Сэди снова хлебнула воды из-под крана. Наконец выпрямилась и вышла в коридор. Гонсало поджидал ее, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
— Ну, готова? — буркнул он.
Девушка кивнула.
Они миновали сестринский пост и оказались возле двери, которую караулил еще один вороний братец. Гонсало пропустил Сэди в палату, а сам остался в коридоре.
Девушка провела языком по прокушенной губе и сглотнула. От вкуса крови осталось только напоминание, но ей помогло и это.
На стуле у изголовья койки сидел Мэнни, который при появлении Сэди поднялся. Эгги лежала с закрытыми глазами и казалась жутко бледной — но, быть может, только из-за света люминесцентных ламп, проникавшего в палату через широкое смотровое окошко.
— Никаких шалостей, так? — осведомился парень.
— Что?.. Нет! — Сэди вгляделась в Эгги. — Может, мне зайти, когда она проснется?
Но тут художница так внезапно открыла глаза, что девушка отшатнулась.
— Кто говорит, что я сплю? — спросила старуха.
Сэди осторожно приблизилась к изножью кровати.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она, переминаясь с ноги на ногу.
— Уже лучше.
— Хм, тогда… Я, это, приношу извинения. Что вы ранены. Эм-м… — Она прочистила горло и предприняла новую попытку: — Что я вас ранила.
Эгги бесконечно долго разглядывала ее, не произнося ни слова. Взгляд ее был такой мрачный и серьезный, что Сэди отчаянно хотелось отвести глаза, только сделать этого она не могла.
— Я понимаю, что вина за происшедшее в полицейском участке лежит не только на тебе, — наконец заговорила старуха. — Ты запаниковала, а я оказалась не в том месте.
Девушка медленно кивнула.
— Но за оскорбительную ложь против Стива тебе нет оправданий.
— Я… я знаю.
— Возможно, из-за своего отца ты не доверяешь мужчинам, но тебе достаточно вспомнить, с какой добротой Стив обошелся с тобой, и ты сразу поймешь, что они слеплены из разного теста.