Ветер в его сердце
Шрифт:
Я не знаю, что на это сказать. Тему терзающей меня вины мы затрагивали несчетное количество раз, но так откровенно Морагу высказывается впервые. Штука в том, что умом я всегда признавал его правоту. Однако принять ее сердцем мне никак не удавалось.
— Есть смирение, — добавляет шаман, — и есть глупость.
Меня так и подмывает продолжить спор. Хочется обескуражить Морагу заявлением, что он заблуждался на мой счет с самого начала. Что… Но только я ужасно устал тащиться по жизни под бременем вины. Не хочу его нести. Больше не хочу.
— Я не знаю, что делать, — наконец произношу я вслух то, в чем ранее не мог признаться даже самому себе. — И не знал с самого начала — со дня смерти Стива.
Морагу всем корпусом поворачивается ко мне, и его сине-зеленые глаза, которые видят меня насквозь, до самой моей сокровенной сути, впиваются в мое лицо. Не имею ни малейшего представления, сколько времени это длится, и не знаю, что ему открывается, но в конце концов он кивает, вероятно, придя к какому-то решению, и говорит:
— Давай-ка слепим тело для воронова духа.
20. Лия
Наутро намерение остаться в пустыне только окрепло и стало более обоснованным. Собственно, Лия проснулась с осознанием, что накануне приняла верное решение. Хотя сны ее полнились тревожными образами — собакоглавыми женщинами и целыми тучами ворон, выстраивающихся в небе в непостижимые слова, наподобие выводимых самолетами дымовых посланий, — и смысл их был совершенно непонятен, у нее не возникло и тени сомнения в правильности сделанного выбора.
Лия села на кровати и увидела, что Мариса уже расположилась за столиком у окна и вовсю работает на ноутбуке. Они обменялись дежурным «Доброе утро», и подруга снова уставилась на экран. Занимавший ее вопрос Мариса задала, только когда Лия вышла из душа, вытирая волосы полотенцем:
— Так что надумала?
— Я остаюсь.
Мариса, ничего не пытаясь уточнить, внимательно посмотрела на подругу, и, видимо, то, что она увидела, убедило ее куда больше утвердительного ответа.
— Ладно, — кивнула она. — У меня в планах завтрак, визит в больницу и путешествие в Лас-Вегас.
— Хорошая компания потребуется?
— Да не помешала бы во всех трех мероприятиях, но придется довольствоваться и двумя.
Двадцать минут спустя они сидели в кабинке закусочной «У Джерри» и, потягивая кофе, ждали появления Дженис с завтраком. «Если оставаться жить в мотеле, — подумала Лия, — забегаловка станет моей новой кухней. Готовить не надо, убирать за собой тоже. Разве плохо?»
— Как думаешь здесь передвигаться? — спросила Мариса.
Лия пожала плечами. Еще одна проблема, требующая разрешения. Наверно, наконец-то настало время научиться водить машину.
— Должен же здесь быть какой-то общественный транспорт, — ответила она и усмехнулась. — Может, возьму напрокат мула.
— Представляю! — рассмеялась Мариса. — Чтобы увидеть
— Ловлю на слове! На случай, если с деньгами станет совсем туго.
— Без шуток, если тебе понадобится какая-нибудь помощь…
— Не беспокойся, — отмахнулась Лия. — У меня достаточно средств, чтобы продержаться пару месяцев, да еще и платить за квартиру в Ньюфорде. А дальше посмотрю, как пойдут дела.
— Ты храбрая, — проговорила Мариса. — Взять, все бросить — и начать с нуля! Сумасшедшая и отчаянно храбрая.
— Вообще-то ничего такого я в себе не ощущаю, — призналась писательница.
Она хотела развить свою мысль, но тут наконец появилась Дженис с завтраком.
— Слышали про девчонку, которая зарезала Эгги Белую Лошадь? — заговорила официантка, расставляя на столе тарелки. — Вы ведь вчера наведывались в больницу, верно?
Женщины кивнули, и Мариса поинтересовалась:
— Так что насчет девочки?
— По новостям сказали, будто она явилась с повинной, — Дженис покачала головой. — Как можно было ополчиться на такую милую старушку, как Эгги?
— Здесь не все так однозначно, — ответила Мариса. — У девочки ужасная обстановка в семье.
— И что с того? — снова покачала головой официантка. — По мне, так люди просто не хотят отвечать за свои поступки. Куда проще прикрываться либеральными оправданиями.
Лия заметила, как подруга помрачнела и напряглась.
— Так вы республиканка?
— Да мне нет дела до политики и всех этих уродов на трибунах. Пожалуй, только либертарианцам сочувствую. Остальные все врут и жульничают. И не отвечают за свое дерьмо.
— Сэди ответила, — заметила Мариса. — Девочка, которая явилась с повинной.
Дженис умолкла на минуту, а потом кивнула:
— Знаете что? Пожалуй, вы правы.
Тут в соседней кабинке потребовали кофе, и она отправилась к стойке за кофейником.
— Прямо бесит, — заворчала Мариса, когда официантка отошла. — У трудных детей и без того хватает проблем, чтобы еще всякие талдычили, будто их не оправдывает дурное воспитание. Мол, что сделано, то сделано, пускай утрут сопли и начнут новую жизнь.
— Не думаю, что она на самом деле так считает, — заступилась Лия за официантку. — Люди почти всегда говорят о любой проблеме в общем, но в конечном счете задумываются и о частностях.
— Может, и так. Но зачем же сразу допускать худшее?
— Да потому, что если сталкиваешься с чем-то ужасным — в данном случае подросток зарезал старушку, — в голову приходит только самое дурное. Однако стоит немного подумать, и все представляется по-другому.
— Да ну? — Мариса подмигнула подруге. — Тебе следует завести отдельный блог!
Лия улыбнулась и перевела разговор на другую тему, и вскоре они уже вовсю сплетничали о ньюфордских знакомых. Конечно, ей будет ужасно недоставать старых друзей, но это не повод отказываться от собственной жизни!