Ветер забытых дорог
Шрифт:
Девушка бросила взгляд на Дасаву и молча вышла.
«Одежда все равно осквернена, ее нельзя будет носить», - хотел сказать Дасава, но тут же осекся. Женщина не поймет, почему. Да и сам он уже надел «нечистую» одежду людей из грубой пряжи.
Дасава знал, что за самые страшные преступления небожителей наказывали так: их просто изгоняли из Сатры. Ступив на землю Обитаемого мира без благословения священников, преступник становился оскверненным, приравнивался к «говорящим зверям» - людям, и тогда его убивали стрелой
«Меня теперь тоже?..» - думал Дасава. Но ему было хорошо у теплого очага, которому, прежде чем зажечь, кланялась мать Белгеста, и в котором горело какое-то лесное растение, наполняя дом диким, необычным, но приятным запахом.
– Какое это дерево?
– кивнул Дасава на очаг.
Он понимал все, что ему говорит Белгест, и сам, хотя с некоторым трудом, мог объясняться. Язык людей был лишь изменившимся языком небожителей, с тех пор как люди расселились по материку и прижились в Обитаемом мире.
– Это можжевельник. У вас такой не растет?
– Белгест удивился.
– Ты пришел издалека.
Дасава кивнул.
– С запада.
– А что там, на западе?
– Бисмасатра.
– А зачем ты носишь одежду из железа? Неудобно охотиться, жарко, тяжело. Зачем вы сюда пришли?
– спрашивал Белгест.
– Хотите поселиться здесь? А как зовется твой род?
– Мой род - Санейяти.
– А мой - род Оленя. Оставайся с нами, сколько хочешь.
Дасава покачал головой: нет.
Дасава ходил, слушал и говорил, как во сне. То ему казалось, что это все не взаправду, и поэтому все можно - есть оскверненную пищу, спать в доме людей и носить «нечистую» холщовую рубаху. А иногда мерещилось, что, может быть, не взаправду были прежние годы, и никакой Бисмасатры нет, а есть только затерянный в лесах клочок земли, на котором живет род Оленя.
Небожитель вышел во двор. Несколько домов - низких полуземлянок, и две бревенчатых длинных постройки. Еще две избы на отшибе, за частоколом.
– Там живет кузнец, - показал Белгест на один из них.
– А там - шаманка, к лесу ближе. Матери моей тетка. Вельта - ее внучка, та девушка, что стирала твою рубашку.
– Шаманка - это лекарь?
– спросил Дасава, рассеянно оглядывая двор, на котором разлеглась стая мохнатых серых собак. Он вспомнил: когда Белгест едва ли не на себе приволок его в поселение, они пытались облаять его, но им велели молчать.
– Шаманка - и лекарь, и травы знает лучше прочих, и лес понимает лучше, - сказал Белгест.
– У ней отец был дубровник.
– Вы породнились с земнородными?
– изумился Дасава.
Он снова вспомнил о земнородных: лесовицах, полевицах, дубровниках, о порожденных Обитаемым миром существах, подобных людям. Они не были творениями Вседержителя, поэтому родство с ними казалось Дасаве кощунством для потомков небесного народа.
Но Белгест просто ответил:
– Да.
– А
– кивнул он на серых собак.
– Собаки. Но с волками водятся, приносят щенят. Вот этот помет, - он кивнул на клубок играющих щенков, - от волка. И тот пес - наполовину волк. Тут всех и не упомнишь, сколько в ком какой крови.
Солнце над еловым лесом уже клонилось к закату.
– Вам не страшно… тут жить?
– вырвалось у Дасавы.
Белгест удивленно посмотрел на него:
– Отчего?
– Вы смешались со всем этим… - Дасава обвел рукой траву и лесные деревья.
– Вы сделались частью этого мира! Вы больше никогда не станете такими, какими вас создал Творец!
Белгест не понял:
– Творец? А я думал, люди тоже были земнородными.
Дасава хотел сказать о Вседержителе, но вдруг понял, что ему не поверят и не поймут. Этим людям и в самом деле уже не стать такими, какими Создатель хотел их видеть. Они - часть Обитаемого мира. Вот почему сатрийцы зовут их «нечистыми» и «говорящими зверьми», хотя происходят из одной разделившейся ветви падших небожителей… Дасава вздохнул, осознав, какая пропасть лежит между ними…
Они с Белгестом вышли за частокол и сели на опушке в густую траву. Над головой пролетали жуки. В воздухе пахло нагретой за день хвоей.
– Мы помянем твоих братьев, которые сгинули в топях, - наконец заговорил Белгест.
– На тризне наши женщины зажгут огонь, чтобы им светло было на посмертной дороге. Они погибли на нашей земле, беда, что мы их не спасли.
– На какой дороге?
– Дасава очнулся от своих мыслей.
«Там нет никакой дороги», - подумал он. Там было только Подземье, которое в гневе за их ослушание сотворил Вседержитель. Дасава называл это место Ависмасатрой, люди - владениями Князя Тьмы.
Из-за ели показалась девушка в сером одеянии, рыжая, почти ярко-красная, со светло-карими глазами. Белгест улыбнулся, сделал знак Дасаве - приложил палец к губам: тсс… Дасава замер. Лесной человек пошарил в мешочке на поясе - нашел вытканную из трех цветных нитей ленту, бесшумно встал, подошел ближе к девушке и положил перед ней на траву. Девушка молча взяла и исчезла вместе с лентой.
«Земнородная, не человек!» - понял Дасава.
– Осинница, - тихо сказал, улыбаясь, Белгест.
– Хороший осинник у них, подосиновиков тьма.
На другой день Белгест сводил Дасаву на озеро и показал, как ловят рыбу. Человек закинул донки и ждал. Одежда Дасавы пропахла дымом, сапоги, которые дал ему Белгест, намокли от росы. Но небожитель чувствовал, что ему непривычно легко. Пока они шли по лесу, ветки касались его лица и плеч, словно мир хотел дотянуться до Дасавы. Когда пришли к озеру, Белгест снял обувь и закатал штаны.
– И ты бы так сделал, - кивнул он Дасаве.
Но тот не мог заставить себя ступить на землю босыми ногами.