Ветер забытых дорог
Шрифт:
Гвендис сбегала на кухню еще раз и вернулась с охапкой дров, начала растапливать камин. Скоро в комнате стало тепло.
Дайк доедал похлебку, Гвендис ждала, когда вскипит вода - она подвесила котелок на крюк над очагом, чтобы заварить травяной чай.
Девушка грустно улыбнулась. Дайк отблагодарил ее за пару мисок похлебки, за старую одежду и доброе слово таинственным голубым камнем. У Гвендис не было даже догадок, где он его достал. Она не знала, настоящий это бриллиант или нет. Но яркая игра света и живой блеск заставляли Гвендис думать, что настоящий. Она была уверена: Дайк нигде не украл удивительный самоцвет. Он казался ей
Гвендис вгляделась в своего нового друга. Обветренное лицо почти обезображено невзгодами и болезнью, но в нем до сих пор чудится что-то правдивое, что еще раньше подсказало Гвендис не бояться его. Она подошла, чтобы взять из рук Дайка пустую миску - он держал ее на коленях. Впервые после смерти отца она была не одна в библиотеке.
– Тебе надо отдохнуть, - сказала она.
– Я принесу одежду отца. Пока я перешью, поспи тут, в кресле.
Гвендис укрыла его, сидящего, одеялом.
– Гвендис, - шепотом сказал Дайк.
– Я ничего не помню…
Она не поняла, что он хочет сказать.
– Ты скоро поправишься. Все будет хорошо. Дайк…
У Гвендис не хватало дров, чтобы натопить в другой комнате. Она вообще берегла дрова для кухни и топила очень редко, только в сильные холода. Зима в Анвардене была дождливой, случалось, выпадал мокрый снег. Гвендис пряталась в своем расшатанном просторном доме, кутаясь в одеяла и платки. Но сегодня она разожгла камин для больного и сама осталась в библиотеке с шитьем.
Дайк не заметил, как уснул, и проснулся, услыхав, что его зовут по имени. Он чувствовал сквозь сон, что кто-то держит его за руку и даже гладит по волосам. Тяжело дыша после беспокойных видений, он открыл глаза. Дайк смутно помнил, что Гвендис уже несколько раз подходила к нему, давала выпить холодного отвара, отирала лоб мокрым полотенцем. Значит, он спал долго.
Стемнело, только в камине чуть светились медленно догоравшие угли. Дайк сидел в деревянном кресле, а напротив сидела Гвендис в простом сером платье, со светлой косой, которую, собираясь на улицу, она подкалывала вокруг головы.
– Ты очень тревожно спал, - сказала она.
– Я решила разбудить. Тем более что пора ужинать. Тебе снятся плохие сны? На, выпей воды.
Дайк не сразу пришел в себя. Сделал несколько глотков из протянутой ему кружки, осмотрелся туманным взглядом.
– Лучше бы я совсем никогда не спал… - пробормотал он.
Гвендис была задумчива - во сне Дайк невнятно говорил на чужом языке. Девушка решила пока не расспрашивать его об этом.
За ужином она зажгла фитилек в плошке с жиром. Он чадил и давал мало света, но свечи были слишком дороги. У девушки мелькнуло: если продать драгоценный камень, она сможет каждый вечер читать при свечах в библиотеке возле ярко горящего камина.
Ужин - хлеб, чай на травах и кашу - они с Дайком съели быстро. Для себя одной Гвендис не стала бы варить кашу, но ради него было нужно. За окнами совсем стемнело, и Гвендис закрыла ставни. По крыше стучал дождь, но в библиотеке было тепло и спокойно. Дайк представил, как холодно и сыро сейчас в порту.
– Я никогда не видела такого большого и красивого камня, как твой, - сказала Гвендис.
– У меня даже голова закружилась, когда ты дал его мне. Спасибо,
Он улыбнулся в ответ, как улыбаются бродяги и собаки - скаля зубы.
– Дайк. Расскажи, пожалуйста, откуда он у тебя, - тихо продолжала Гвендис.
– Если это тайна, я обещаю никому не говорить. Может быть, это из твоего прошлого? Ты обеднел, а раньше был богатым? Но нет, - Гвендис покачала головой.
– Невозможно. Почему ты жил в порту, голодал, когда у тебя был этот камень?… Видишь, я теряюсь в догадках. Все кажется невероятным.
– Это потому, - произнес Дайк, - что я вижу во сне Сатру. Камень был спрятан в тайнике, который устроил царь Бисма. Я видел это.
Он опустил голову. В благотворительной больнице Дайк насмотрелся на сумасшедших, которых держали в цепях. Страх, что его сочтут помешанным, был для него невыносим.
– Что ты сказал?
– изумилась девушка.
– Ты видел тайник во сне?
– Это все было на самом деле. Я нашел плиту и каменный столб. То место, которое было во сне, - повторил Дайк.
– А откуда ты сам родом?
– Гвендис снова подумала о незнакомом языке, на котором он говорил в бреду.
– Не знаю, - Дайк поглядел на нее и нахмурил светлые брови, чуть темнее своих русых волос.
– Я ничего не помню. Мне просто снится эта проклятая Сатра…
Гвендис наконец поняла.
– Вот что… Мне еще раньше казалось, что с тобой что-то не так. Жаль, ты не сказал сразу. Значит, ты потерял память о себе - но вдруг стал видеть в снах то, чего с тобой никогда не было? Надо посмотреть, что пишут о болезнях памяти в лекарских трактатах, - и, чуть улыбнувшись, девушка пояснила.
– Я знаю, не принято, чтобы женщина изучала лекарское ремесло. Но я научилась у отца. Его считали ученым и чудаком… Я даже занимаюсь практикой. Многим людям не хватает денег, чтобы обращаться к настоящему лекарю. Они зовут меня. Этим я и живу с тех пор, как не стало отца.
– Почему он умер?
– Заразился от больного. Уже давно. При отце дом был еще совсем крепкий, а сейчас весь скрипит.
– Когда ты продашь самоцвет, все будет хорошо, правда?
– спросил Дайк.
– Конечно… Это просто чудо, - Гвендис помолчала.
– Прошу, Дайк. Поживи у меня, пока не будешь здоров и пока я не продам камень. Он, наверное, очень дорогой. Его цены хватит, чтобы беды кончились не только для меня, но и для тебя тоже. Тебе не надо сейчас уходить, Дайк.
Дайк сидел в кресле, грея руки о чашку с травяным чаем. Гвендис сняла с прута несколько кусков жареного хлеба, выложила их на блюдо. Дайк был тревожен и хмур.
– Что такое Сатра? Что тебе снится?
– спрашивала Гвендис.
– Царство небожителей, которые нарушили запрет Вседержителя и ушли в Обитаемый мир, а потом раскаялись и попытались отречься от мира.
Гвендис промолчала. Она считала, что хорошо знает священную историю, но ей ни разу не попадалось упоминание о царстве небожителей на земле. Гвендис глядела на догорающий в плошке фитилек. Плошка стояла на каминной полке.
– Падшие небожители ненавидели людей: ведь люди обжили запретный Обитаемый мир, как собственный дом. За это небожители считали их отступниками, из-за которых Вседержитель не позволяет им вернуться обратно на небеса, - говорил Дайк.
– Во сне я иногда вижу все так, как если бы смотрел глазами царя Бисмы или Дасавы… Я видел, как убивали людей после постройки Бисмасатры! Их просто засыпали камнями и землей в одной большой яме - живых.