Ветер знает мое имя
Шрифт:
К началу декабря 1938 года Ракель Адлер трижды ходила на свидание с чилийским консулом, но все еще дожидалась визы в его страну. Женщина уже боялась, что этот тип не выполнит обещания, пока не насладится ею досыта. Она даже думать не хотела о том, что, взяв ее силой и забрав драгоценности, он может вообще не дать ей документы. Она держалась только на каплях и таблетках, которые ей поставлял Петер Шнейдер; дышала со всхлипами, взахлеб, как будто не хватало воздуха; у нее сосало под ложечкой, а дрожь в руках уже невозможно было скрыть. Женщина никому не рассказывала
– Вы получаете вести от мужа, госпожа Адлер? – как-то спросил он.
– Петер узнал, что он очень слаб, так и не оправился от побоев, но пока держится. Петер уверяет, что Рудольф получает мои письма, но сам не может ответить.
– Послушайте, история с чилийскими визами слишком затянулась, что-то я не доверяю этому консулу. Он может вас надуть. Мне кажется, пора позаботиться о безопасности Самуила.
– Я делаю все, что могу, господин полковник.
– Не сомневаюсь, но ждать больше нельзя. Вы же слышали – Великобритания предложила принять десять тысяч еврейских детей младше семнадцати лет. Множество английских семей готовы взять их под опеку. Самуил мог бы пожить там, в Англии, пока вы с мужем не устроитесь в Чили или где-то еще: тогда и заберете сына.
– Мне – расстаться с Самуилом? Да как вам такое в голову пришло!
Старый ветеран меньше всего хотел отпускать от себя этого ребенка, любовь к которому крепко укоренилась в его душе, но он лучше, чем Ракель Адлер, представлял себе весь масштаб угрозы и знал, что возможность спастись – это ненадолго, нужно ею воспользоваться, пока нацисты не запретили выезд. Он был уверен, что националистическая риторика Гитлера приведет к войне, а тогда уберечь Самуила будет гораздо труднее, если вообще возможно.
– Только что из Берлина выехала первая группа, человек двести детей, – поведал Фолькер. – Ехать недалеко, их сопровождают в пути и ждут в Англии. Удивительная женщина из Голландии, некая Гертруда Висмюллер-Мейер [4] , добилась разрешения вывезти из Австрии шестьсот детей. Я слышал, что предпочтение отдают сиротам, детям из самых бедных семей и тем, чьи родители в концентрационном лагере. Самуил подпадает под эту категорию. Умоляю вас, госпожа Адлер, подумайте о безопасности ребенка.
4
Гертруда Висмюллер-Мейер (1896–1978) – голландская участница Сопротивления; за девять месяцев до начала Второй мировой войны организовала международную акцию Kindertransport, благодаря которой было спасено более десяти тысяч еврейских детей.
– Вы просите, чтобы я отправила сына одного в чужую страну!
– Это временная мера. И единственный способ защитить Самуила. И решать надо скорее, детей повезут через несколько дней.
Петер Штайнер был согласен с Фолькером. Из-за цензуры, с одной стороны, и пропаганды – с другой трудно было узнать правду о том, что происходит в стране, но можно было осмыслить происходящее, сопоставив австрийские дела с
Ракель в отчаянии бросилась к отцу и сестре, надеясь, что им придет в голову какое-то другое решение, но оба настаивали на том, чтобы она записала ребенка в группу голландки. Англия недалеко, твердили родные, мальчика можно будет навещать. Они и сами пытаются выехать – для начала в Португалию, а потом – туда, где их примут; исход евреев из Германии и Австрии приобретал размах, и получить визу становилось все труднее.
– Семья распадается на глазах, – рыдала Ракель.
– Сейчас главное – спасти Самуила, – убеждал ее отец.
– В этой ужасной неопределенности мы должны держаться вместе, – стояла на своем Ракель. – Расставшись сейчас, мы, возможно, никогда больше не увидимся.
– Когда вы с Рудольфом уедете в Чили или еще куда-нибудь, мы подождем, пока вы там обоснуетесь, и тогда попробуем присоединиться.
– Я не могу расстаться с Самуилом!
– Это для его блага. Ты должна принести эту жертву, Ракель. Другие семьи в общине тоже подумывают о Kindertransport, – уговаривал отец.
Хотя Ракель и старалась скрывать свои переживания, Самуил догадался о том, что происходит, и часто спрашивал об отце. Однажды, улучив момент, когда матери не было дома, он спросил у полковника, почему его собираются отправить так далеко. Фолькер развернул карту на кухонном столе, уселся рядом с мальчиком и показал ему, где Англия и где Вена и как добраться до Британских островов. Заверил, что расстаться с родителями необходимо, но это ненадолго: пусть Самуил представит себе, что это такое приключение.
– Мне надо подождать папу. Когда он вернется? Где он?
– Не знаю, Самуил. Ты уже мужчина, хотя и маленький. Ты должен помогать маме, ей без папы очень трудно. Покажи ей, что ты рад поехать в Англию с другими детьми.
– Но я не рад, господин полковник. Мне страшно…
– Всем нам бывает страшно, Самуил. Самым отважным людям бывает страшно, однако они преодолевают страх и исполняют свой долг.
– Вам тоже бывало страшно?
– Да, Самуил, много раз.
– Я бы лучше остался здесь, с мамой и с вами, пока папа не вернется.
– Я бы тоже хотел, чтобы ты остался со мной, но так не получится. Когда-нибудь ты поймешь.
Как только Ракель Адлер скрепя сердце примирилась с мыслью о расставании с сыном, ход событий ускорился. На следующий день представитель еврейской общины пришел в квартиру Фолькера, чтобы обсудить ситуацию. Отец Самуила попал в концентрационный лагерь, над женами узников тоже нависла угроза депортации, поэтому мальчика включили в список. Представитель разъяснил, что Kindertransport со всем тщанием готовят еврейские комитеты; они также вывозят детей из Польши, Венгрии и Чехословакии. Приют этим детям предложили и другие страны, но только Великобритания готова предоставить столько мест. Самуил поедет на поезде в Голландию, под Роттердамом сядет на паром, пересечет Ла-Манш и прибудет в английский порт Харидж.