Ветхий завет
Шрифт:
— Пришли человека за копьём.
Так они в очередной раз помирились. И разошлись своими дорогами. Почему? Неисповедимы пути не только господни, но и помазанников.
И в очередной раз забыли о своём примирении. Давид решил, что Саул от него не отстанет, и начал искать политического убежища у филистимлян. Как ни странно, филистимляне ему это убежище предоставили.
Закрыли глаза на его подвиги, хотя подвигов хватало. Одно глумление над мёртвыми — оскопление трупов — чего стоило. Ведь по верованиям древних народов вся сила
Поэтому убитых врагов оскопляли и скальпировали, а «трофеи» эти бережно хранили в прикроватных тумбочках.
Давид со своей бандой осел у филистимлян. Более того, все бандиты прихватили своих родственников — доверяли филистимлянам.
Вообще, я заметил, что на Ближнем Востоке можно доверять всем народам — кроме некоторых.
Живя у филистимлян, Давид не забывал о своём происхождении. Он обратился к приютившему его царю с невинной просьбой.
— Ты так добр ко мне, ваше величество. Но зачем я буду докучать тебе своим присутствием в столице? Позволь мне и моим людям поселиться в одном из твоих приграничных городков. Да хотя бы Секелаг, чем не подходящий городок для бедных переселенцев?
Царь Анхус согласился и на это.
«Тогда дал ему Анхус Секелаг, посему Секелаг и остался за царями Иудейскими доныне».
Как они наивны, все эти филистимляне, моавитяне и прочие персы!
Продолжаем. Давид превратил Секелаг в разбойничье гнездо. Совершал набеги на маленькие селенья Сирии, Палестины и даже Египта. По стандартной схеме. Весь скот угонял. Всё добро забирал. Все дома сжигал.
Свидетелей не оставлял — убивал всех. Его проклинали на всём Ближнем Востоке. Даже земляки его возненавидели. Не верите? Думаете, я заврался? Цитирую, а вы наслаждайтесь.
«И выходил Давид с людьми своими и нападал на гессурян и гирзеян и амаликитян, которые издревле населяли эту страну до Сура и даже до земли Египетской. И опустошал Давид ту страну, и не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины, и забирал овец, и волов, и ослов, и верблюдов, и одежду…
И сказал Анхус Давиду: «На кого нападали ныне?» Давид сказал: «На полуденную страну Иудеи…»
И не оставлял Давид в живых ни мужчины, ни женщины, и не приводил в Геф, говоря: «Они могут донести на нас и сказать: «Так поступил Давид…»
И доверился Анхус Давиду, говоря: «Он опротивел народу своему Израилю…»
Насладились?
Это — не боевик, это — наша священная книга, хотя, она с успехом могла бы конкурировать на рынке «палп фикшн». Просто мы её не читаем.
Филистимляне в очередной раз пошли воевать израильтян. Собрали ополчение. Анхус вызвал Давида и велел ему собираться в поход на земляков.
Угадайте с трёх раз, что сделал Давид? Правильно, он присоединился к финикийскому войску и пошёл в поход против своих земляков.
Филистимляне вступили на землю Иудеи, которая им и так принадлежала. Финикийские воеводы спросили Анхуса, что это за бойкие ребята
«Гони ты его в шею. Пусть возвращается в Секелаг. Если он своего царя и тестя предал, то нас, как пить дать, продаст».
В это время умер Самуил, как назло. Умер во второй раз. Его похоронили в Раме — там же, где и в первый раз.
Саул прознал про то, что филистимляне напали на Израиль, и решил посоветоваться с чернокнижницей.
Хоть он и запретил колдовство, которое запрещено ещё со времён Моисея, но кто его слушал? Ведьму нашли. Вечерком царь пошёл к ней с визитом.
Поздоровались. Царь заказал спиритический сеанс. Бабка завертела блюдце.
— Кого вызывать? — деловито спросила ведьма.
— Самуила, кого же ещё, — устало ответил монарх.
Полыхнуло. Задымилось. Пришёл дух Самуила. Саул начал вопрошать о будущем страны и своей личной судьбе. Самуил сильно разозлился, повторил свои грозные прижизненные пророчества и гордо удалился.
Делать нечего. Гадалка накрыла на стол. Они покушали и попили. После этого Саул пошёл домой, в царский шатёр.
Филистимляне между тем приближались. Анхус увидел, что Давид его не послушал, а продолжает следовать в арьергарде карательного корпуса. Он вызвал его к себе в палатку.
— Ты чего в Секелаг не возвращаешься?
— Не хочу в Секелаг. Хочу воевать против Саула и родного израильского народа.
— Не дури, парень. Делай, что тебе говорят.
Давид послушался патрона, поехал в Секелаг. Это его нежелание оставаться в городке, когда Анхус в походе, настораживает и удивляет. Но это — только на первый взгляд.
Если вдуматься, становится ясно, что знаменитый музыкант был таким смелым в своих грабительских вылазках только при наличии «крыши». Как только «крыша» удалилась, вся смелость пропала.
Опасения Давида были не напрасными. Пока они ездили туда-сюда, амаликитяне, которым ближневосточный Робин Гуд изрядно надоел, решили разобраться с ним по-своему, раз уж царь Анхус в походе.
Они напали на Секелаг, взяли его штурмом и разорили дотла. Но вот с населением города они повели себя не по-библейски. Не стали жителей убивать, а увели их в плен. Даже во время вендетты они не смогли отплатить бандитам той же монетой.
Приехали бандиты к городу, а города нет. Все бандитские родственники в плену. Даже две жены Давида, и те в заложниках. Сели бандиты и начали плакать.
Далее произошёл очень примечательный инцидент. Давида хотели побить камнями, словно блудницу. Кто хотел, непонятно. Библия говорит, что это был народ, который скорбел. Но, вот ведь неувязочка какая получается — весь народ пленён амаликитянами.
Если за камни взялись горожане, то это значит, что пленили только еврейских жён и прочих родственников. Если же пленили всех, то на Давида замахнулись булыжниками его же подельники.