Ветувьяр

Кейс Сия

Рауд ни разу в жизни не видел столь прекрасных женщин — высокие скулы, ясные голубые глаза, яркие пухлые губы и черные как смоль длинные ресницы. Капитан с ужасом представил, что этой красавице приходится терпеть на себе этого жирного хряка, и сразу же понял, отчего она так печальна.

— Рауд Орнсон, — Представился он ей со всей галантностью, на какую только был способен.

— О, так вы же не знакомы! — Воскликнул толстяк, не давая красавице проронить и слова в ответ, — Это леди Ремора, бывшая принцесса Кирации.

Капитану

показалось, что эти слова причинили ей сильную боль. Красавица сжалась и вновь потупила взгляд, пока Рауд пытался уложить в голове, что перед ним — сестра победившего его рыжего демона. Точнее, она, конечно, была сестрой его ветувьяра, но для Рауда это не имело особой разницы.

И она тоже была ветувьяром. “Двуликим демоном”, как называли их в ордене Истинного Лика. Но, если все демоны так прекрасны, то Рауд был готов без раздумий отправиться в ад.

— Чего же ты молчишь, Ремора? — Толстяк потянулся к руке принцессы, что лежала на столе, но она быстро убрала ее, — Ты сегодня до неприличия неразговорчива.

— Мне нечего вам сказать, — Ледяной взгляд пронзил наглую рожу толстяка.

Рауд снова ощутил себя случайным гостем на чужом празднике. Он не понимал, о чем они говорили, но все же радовался, что Ремора могла дать отпор обнаглевшему хряку.

— Видишь ли, королева сегодня будет ставить опыты на ее братце, — Король повернулся к Рауду, — Вот она и ненавидит весь белый свет.

— Не смейте так говорить о Тейвоне! — Прошипела принцесса. Глаза ее были опущены вниз, но голос звенел сталью, — Вы не имеете права порочить его имя своим мерзким языком!

“Что за бес в нее вселился, раз она говорит королю такое!?” — подумал Рауд, но потом до него дошло — ей просто нечего терять. Он вновь посмотрел на ее лицо, заглянул в глаза и все понял — у этой женщины отняли все, чем она дорожила. Она была принцессой, а стала пленницей, ее брат был королем, а стал подопытным.

Рауд мечтал отомстить Флетчеру, полюбоваться на его падение, но сейчас эта мысль совершенно не принесла ему радости. Он смотрел на жирную рожу, которая насмехалась над униженной и разбитой принцессой, и хотел только одного — пронзить эту тушу шпагой, чтобы она заткнулась раз и навсегда.

В ответ на гнев Реморы король только расхохотался:

— Кем ты себя возомнила, что смеешь мне приказывать!?

Он схватил принцессу за руку, но женщина вырвалась и вскочила со своего места, окинув толстяка презрительным взглядом.

— Куда ты собралась!? Я еще не отпускал тебя!

Рауд ни на миг не забывал, что он почти такой же пленник здесь, как и Ремора с ее братом, и прав у него было немногим больше, но наглость толстяка переходила всяческие границы.

— Отстаньте от нее! — Рявкнул на этого свина он, — Ваше общество ей неприятно.

Принцесса, явно не ожидавшая его вмешательства, удивленно уставилась на капитана,

но уже через миг бросилась к выходу из обеденного зала.

— А тебе-то что? — Заплывшее жиром лицо скривилось в нелепом выражении ярости.

Рауд поднялся из-за стола и смерил короля полным отвращения взглядом:

— В Гвойне ни один мужчина не имеет права унизить женщину, кем бы она ни была.

С этими словами он развернулся и ушел, чтобы попытаться догнать идущую по коридору Ремору — благо, шла она не слишком быстро и еще не успела скрыться в паутине лестниц и переходов.

— Постойте! — Окликнул принцессу капитан.

Она медленно, с поистине королевской грацией, обернулась. В темноте коридора в глаза еще сильнее бросалась ее невероятная бледность. Рауд понадеялся, причина этого крылась не в болезни, до которой красавицу могли довести все эти мрази.

— Я хочу извиниться за этого… идиота. Он не мужчина, раз позволяет себе…

— Не утруждайтесь, — Оборвала его Ремора. Печальные голубые глаза заглянули ему прямо в душу, — Это ничтожество всегда ведет себя подобным образом.

— Вы не должны терпеть это, — Выпалил Рауд.

— А разве я что-то могу? — Прекрасное лицо озарила печальная улыбка, — Я его пленница. Он может даже убить меня, если захочет.

Судя по выражению ее лица, принцесса не преувеличивала. Но как они вообще допустили подобное? Куда смотрел ее брат, допустив к власти какую-то свинью!?

— Я… могу чем-то помочь вам? — Рауд и сам не знал, зачем он это говорит. За этой женщиной он бы действительно пошел на край света из-за одной только ее красоты, но какой из него, к чертям, помощник!?

— Разве что столкнуть меня с крыши, — Пробормотала себе под нос Ремора.

С этими словами она развернулась и ушла.

*

— Ты безумна! — Тейвон понимал, что этими словами он не достучится до Ингерды, но все равно не оставлял попыток пробудить в ней хоть крупицу разума.

Она даже не обернулась на его голос, а лишь по-прежнему продолжала медленно спускаться по узкой, выдолбленной прямо в камне лестнице. Тейвон шел за ней следом, не переставая смотреть себе под ноги — за долгие столетия ступени успели потрескаться и раскрошиться, а босые ступни в любой момент могли наступить на острый камень.

Ему должно быть все равно, что станет с его ногами и сколько ран он сегодня получит, но Тейвон не хотел чувствовать еще и боль физическую — ему вполне хватало того, что творилось сейчас в душе.

Это он приговорил их с Реморой к смерти — своей трусостью и глупостью. Настоящий король давно бы придумал, как спастись из этой западни, а Тейвон утягивал их с сестрой все глубже на дно. Теперь он уже ничего не мог изменить — он не сомневался, что Реморе не дадут прожить и нескольких дней после его смерти, а до смерти этой в лучшем случае оставался час.