Ветувьяр

Кейс Сия

Гвардейцы медленно открыли тяжелую деревянную дверь камеры, укрепленную решеткой, и в тесную затхлую комнату тут же шмыгнул Эйден, держащий руку на эфесе шпаги. С нарочитой медлительностью Тейвон двинулся за ним, не забывая перебирать пальцами бусины четок.

В камере воняло еще хуже, чем в коридоре — к запаху сырости добавилась еще и настойчивая вонь блевотины, Тейвон поморщился и окинул помещение взглядом, насколько это мог позволить ненавистный капюшон.

Здесь не было ничего, кроме отсыревшего тюфяка на полу и отхожего ведра в углу,

но камера все равно казалась тесной, словно гроб. И еще теснее ее делал человек, что сидел на полу, закованный в цепи, но при этом совершенно свободный в своих словах и взглядах. Он не сводил с Эйдена пылающих ненавистью глаз, избитое лицо перекосилось в хищной ухмылке.

— Надо же! Быстро вы явились, — На кирацийском он говорил без малейшего акцента, — Еще и этого… еретика с собой притащили.

Тейвон не просто заметил на себе взгляд Эйдена, он его почувствовал. А вот предполагаемый камарил явно не ощущал ничего подозрительного — что ж, подойдем ближе.

— Разве может говорить о ереси человек, помысливший убийство? — Тейвон сделал шаг вперед. Фраза получилась невнятной и корявой, тихий возвышенный голос — еще хуже, но вряд ли этот псих вообще его слушал.

Недо-камарил шарахнулся назад, словно побитый пес, звякнули цепи, а Тейвон почувствовал за спиной настороженное движение Эйдена — как наседка с цыплятами, ей-богу!

— Поднимите его, — Приказал друг гвардейцам. Тейвон на мгновение обернулся и заметил, что у стены уже стоял Ферингрей. Капитан королевской охраны готов был сожрать узника одними глазами, но злости не выказывал.

Двое солдат подхватили психа под локти и подняли на ноги, Эйден вышел вперед, все еще придерживая рукой шпагу.

— Я буду задавать тебе вопросы. Ты будешь отвечать. Честно отвечать, — Друг буквально выплевывал слова ему прямо в лицо.

— Хер тебе, урод зубатый! — Псих плюнул Эйдену под ноги, — И еретику твоему. И этому, — Он перевел взгляд на Чарльза, — ублюдку!

— Значит, мы поговорим по-другому, — Эйден улыбнулся, с гордостью обнажив перед психом свои выдающиеся зубы, — Дакен, начни беседу!

“Беседу” начинали известным способом: один удар в челюсть, дальше — как пойдет, вот и этого дружка не обделили. Дакен, глуповатый на вид мужик, больше похожий на огромную гору с ручищами толщиной в ногу Тейвона, сработал аккуратно и быстро, и вот уже псих отплевывался кровью, трусливо потупив взгляд.

— Кто ты такой, мразь!? — Эйден чуть нагнулся к уху узника, не переставая при этом улыбаться.

— Тот, кто убивает двуликих демонов, которым ты служишь, — Выдохнул псих, отчаянно напоминающий животное — кровавая слюна стекает по подбородку, под глазом набухает синяк, глаза сверкают, словно от бешенства, — А этот — их создает!

Тейвон не сразу понял, что узник смотрит на него, но необходимость попробовать еще раз почуял сразу.

— Камарил, значит, — Тейвон сделал еще шаг, вновь опередив Эйдена.

— Да, крыса ты церковная! — Рыкнул псих, дернувшись в руках гвардейцев.

Вот только у Дакена не подергаешься — пара секунд, и узник получает щедрый удар под дых, такой, что свалил бы психа с ног, не держи его второй гвардеец.

Тейвон урвал момент, чтобы заглянуть в глаза наемника и, чему он уже не удивился, ничего в них не увидеть. Псих перед ним не был камарилом, хоть и пытался доказать обратное — ветувьяр стоял в шаге от него, а этот идиот, мало того, что не бился в конвульсиях необузданной агрессии, так и вовсе принимал его за Геллиуса.

Настоящие камарилы реагируют на ветувьяров иначе, и эту реакцию не спутать ни с чем. Тейвону хватило нескольких мгновений, чтобы запомнить ее на всю жизнь и до сих пор видеть в кошмарах. Убийцы из ордена Истинного Лика превращаются в монстров, стоит им только почуять ветувьяра — их глаза расширяются, зрачки сужаются, кожа краснеет, а изо рта идет чуть ли не пена, и управлять этим они неспособны. Камарилы совершенно теряют разум, если где-то поблизости находится ветувьяр.

Этот же экземпляр разум явно не терял, хоть и терять там было почти нечего.

— Как ты пробрался в покои принцессы? — Дождавшись, когда Тейвон отступит на шаг назад, спросил Эйден.

— Не твое собачье дело, комендант, — Откашлявшись, бросил псих.

На этот раз уже сам Эйден не стал сдерживаться — его кулак врезался прямо в нос фальшивому камарилу, что-то противно хрустнуло, узник закряхтел и вновь сплюнул на пол:

— Все равно она сдохнет. И ее сраный братец тоже. Великий Нэриус до них доберется!

Говорить и выглядеть как сумасшедший у узника получалось неплохо, но что если при этом он говорил что-то, в чем был смысл? Не успел Тейвон сформулировать вопрос, как узнику под дых вновь прилетел кулак.

— Сколько камарилов в Анкалене!? Говори, мразь!

— Понятия не имею, — Еще немного, и психа вывернет наизнанку прямо под ноги Эйдену. На его месте Тейвон бы отошел, чтобы не запачкать сапоги в блевотине.

— Капитан, — Друг повернулся к Ферингрею, со стеклянным взглядом наблюдающему за происходящим, — Принесите приборы. А то беседа получается бессмысленной…

Не сказать, что Тейвон любил смотреть на пытки, но двадцать лет назад жизнь заставила его налюбоваться на все, что только могли сотворить с изменниками причудливые орудия или, как Эйден изволил выразиться, “приборы”.

— Ваше Святейшество, — Друг повернулся, заглянув Тейвону в глаза, — Не желаете ли удалиться?

— Нет, сын мой. Я пройду этот путь до конца, — Заявил он, расслабляя напряженные до этого плечи. Роль Геллиуса откровенно надоедала, да и играть ее оказалось не так просто, особенно, если ты не такой праведный и не такой тощий, как он.

Ферингрей вернулся с деревянным ящичком в руках через считанные минуты. По приказу Эйдена его вручили одному из торчащих у двери гвардейцев уже в открытом виде, и друг тут же отыскал среди прочих инструментов памятные Тейвону железные щипцы.