Ветувьяр
Шрифт:
Если бы Лантер мог, он бы вздрогнул от неожиданности. Его лекарь — принц!? Поверить в это было даже сложнее, чем в то, что выжить в лагере удалось только ему.
— Непременно, — Голос у наследника престола был высокий, вкрадчивый, но, несомненно, уже мужской, а не мальчишеский, — Я сделаю все, что в моих силах.
— Все, Биркитт, хорош больного тревожить, — Скрипнул стул, и король поднялся на ноги, — Пойдем. А ты, Иллас, ни на шаг от него не отходи. Хоть какая-то польза от тебя.
Направленный в потолок взгляд Ланфорда увидел только их макушки.
Только сейчас он понял, что лежит на узкой кровати под толстым одеялом в одних лишь штанах и при этом все равно умудряется мерзнуть. Дрожь прошибала все сильнее, и через пару минут камарил перестал ей сопротивляться. Его трясло, словно в лихорадке, но заснуть не получалось.
— Что со мной? — Не выдержав, спросил Ланфорд. Слова сорвались с языка легко, но прозвучали как хрип умирающего.
Судя по секундной паузе, принц не ожидал, что с ним заговорят.
— Глубокая колотая рана. Жизненно важные органы не задеты, но процесс исцеления может затянуться.
Камарил попытался поднять голову, чтобы увидеть собеседника. Видимо, принц заметил это, и потому поднялся со своего места, судорожно схватив трость, и, стуча ей по утоптанному земляному полу, подошел к Ланфорду. Он протянул руку, чтобы поправить его подушку, и камарил заметил, что ладонь его трясется, как у немощного старика.
И все-таки парень помог Ланфорду лечь повыше, так, чтобы можно было глядеть на собеседника, а не в потолок шатра. Кашлянув, камарил вновь заставил себя заговорить:
— Почему именно вы? В лагере н-нет других лекарей?
Принц Иллас вернулся на свое место возле небольшого, заваленного книгами и склянками стола, поставил свою трость рядом и посмотрел на Ланфорда:
— Так пожелал Его Величество. Ваш командир просил поставить вас на ноги как можно быстрее, и отец решил, что эта задача мне по силам.
Вблизи парень выглядел старше, чем камарилу показалось в тронном зале — лицо у него было совсем взрослое, а подбородок явно не раз встречался с бритвой, но народные сплетни о его хворях тоже были правдивы. Хромой и трясущийся Иллас был абсолютным заморышем — бледный, тощий, с огромными светло-карими глазами и крупными жилистыми ладонями. Впрочем, желающие стать королевами курицы кинутся и на такого, если заметят на горизонте трон.
Другое дело — тот стыд, который, должно быть, испытывал король, глядя на своего единственного наследника. И как оставить на такого королевство?
— Что за снадобье вы мне дали? — Вернулся к расспросам Ланфорд.
Иллас сложил дрожащие руки на угловатых коленях:
— Можете не беспокоиться. Это моя личная разработка. Снадобье должно ускорить процессы восстановления ваших тканей. Оно безвредно.
С одной стороны, камарил понимал, что не должен этого делать, но с другой… Нужно было только попросить — этот сопляк
— Я хотел бы… унять боль, — Прокряхтел он.
Принц нахмурил свои и без того сведенные к переносице брови:
— Это затуманит ваш разум…
Именно этого он и хотел. Просто рухнуть во тьму и не думать, не повторять самому себе, что ты потерял Робина и всех остальных, позволив себя одурачить.
С какой силой они столкнулись? Как какому-то мелкому отряду удалось лишить камарилов сознания с помощью языка ветувьярского колдовства?
Ланфорд поклялся себе, что разгадает эту тайну, как только его рана позволит ясно мыслить. А пока он давал себе право на слабость.
— Пусть, — Отмахнулся камарил.
Иллас медленно поднялся, опираясь на свою трость. Правая нога практически не помогала ему ходить — парень тянул ее за собой, словно бесполезный кусок кости и плоти. Он загибал ее под каким-то странным углом, видимо для того, чтобы ни в коем случае не перенести на нее вес тела.
Боль и озноб окончательно лишили Ланфорда тактичности, которой в нем и так-то было немного. Недолго думая, он выпалил:
— Ваше Высочество, как вы ездите верхом?
Держа в руке склянку из темного стекла, принц озадаченно повернулся. Долгое мгновение на его лице отражалось непонимание, но потом до него дошло.
— Ах, вы об этом, — Улыбнувшись, он дернул больной ногой, — Приноровился как-то. С годами ко всему привыкаешь.
То, с какой непринужденностью он об этом сказал, обескуражило Ланфорда — неужели можно влачить такое жалкое существование и радоваться этому? Камарил поймал себя на мысли, что если бы он был таким же калекой, как принц Иллас, то не продержался бы, наверное, ни дня…
— Маковое снадобье я тоже попытался улучшить, — Сообщил принц, — Но думаю, оно все еще требует доработки.
Ланфорд пропустил его слова мимо ушей и с готовностью глотнул горькой спасительной жидкости. Минуты две после этого он не чувствовал ничего, но потом голова стала становиться легче, а боль начала медленно отступать. Камарил больше ничего не спрашивал у наследника престола, да и тот не спешил что-то говорить.
Так, как этого забвения, Ланфорд не ждал ничего в своей жизни, и оно наступило даже раньше, чем он предполагал.
*
— Я делаю это только ради вас, Ваше Высочество, — Ферингрей чуть склонил голову в почтительном жесте.
Ремора переступила через порог и вышла к нему в коридор, озираясь по сторонам. В здании военного штаба было тихо, словно в склепе, лишь несколько факелов с легким треском пламени разрезали своим светом ночную тьму.
Капитан вел прочь из пустого, будто безжизненного здания, где принцесса провела последние несколько дней. Она не задавала вопросов, полагаясь на честь Ферингрея, хотя тревожное предчувствие не покидало Ремору с того самого момента, как она узнала, что в Анкален пребывает Лукеллес. Встретить его на подступах к городу и обеспечить должную защиту отправился комендант Фадел собственной персоной.