Шрифт:
Стэн Голем
Везучий, подонок!..
УДК
ББК
Авторский знак
Стэн Голем. Везучий, подонок!… – ХХ.ХХ.ХХ – 192 с.
Санкт-Петербург, Россия 90-х.
Период жизни, оставивший громадный рубец в жизни целого поколения.
Огромные массы людей оказались втянутыми в ежедневную борьбу за выживание.
Риэлтор Вильям Субботин, владелец агентства недвижимости «Антигуа», вернувшись в Санкт-Петербург после похорон близкого человека, попадает в череду событий, связанных с борьбой двух кланов, силовой структуры и банды рэкетиров. В ход идёт
Роман написан по мотивам биографии автора.
Иллюстрации выполнены с помощью нейросети.
ISBN
К читателю.
Дамы и господа! Вот вам роман без пошлости, практически без фантазии. Событийная летопись, крайм-квест на полях флешбэка. Что вы сказали? По-русски можно? Отчего же, могу и по-русски: коловращение судеб в русле житейских будней (автофикшн, исходя из терминологии Венсана Колонна). Помните гоголевскую «Шинель»? Так это оно и есть. Маленький человек, сбитый с ног на переломе эпох. И новая шинель для него – без шансов. Какими они были, далёкие 90-е? Впрочем, были они весьма недалёкими. Тупой и пещерный рэкет. Время чёрных страстей… и всё же, долой метафоры! Не надо становиться на чужие котурны, оставим их классикам. Надеюсь, ровесник меня поймёт, тогда как младая поросль… дитя миллениума, рассказчик вам выдался никудышный, да и политагитатор из меня неубедительный. Так себе протокол свидетельских показаний, извлечённый из сумеречной зоны, подписан чудаком с монструозной психикой. Здесь тоже свои законы. Здесь память – безликий призрак: ухватишься за полу её мантии, от восторга она даже взвоет. Раскроешь пальцы – ладонь пуста. Чуть отвернёшься, пустоглазое прошлое маячит за спинкой кресла, и губы его в крови. Оно появляется ниоткуда и никуда не исчезнет. Омытое слезами и кровью, прошлое со временем всего лишь меняет личину, словно гадюка, сбрасывающая старую кожу. Многое было, быльём поросло. Вы уверены? Лишь один пример: в современной России, за тридцать лет сравнительного благоденствия набравшей легкий, безмятежный жирок, по пустырям, чердакам и подвалам кочует четыре с лишним миллиона беспризорников. Четыре! Четверть населения огромного мегаполиса. Обитатели социального поднебесья, как и жители дна, всегда готовы к переходу в иную реальность, которая им тоже не рада. Любая жизнь – за границей ли, без границ – заполнена толпой мятущихся изгоев. Отовсюду несутся стоны репатриантов, хоровое нытьё или проклятия житейскому несовершенству. Среди оставшихся не утихает стремление к лёгким заработкам, потребление дешёвого алкоголя, сквернейшего шансона и бросового фэнтези. Кто одолеет тьму века сего? Не знаю. К чему это? Скоро увидим.
Стэн Голем, рассказчик
Часть 1-я. Украли стажёра.
При желании рассказ можно начать с середины и,
отважно двигаясь вперёд или назад, сбивать всех с толку.
Гюнтер Грасс
* * *
Что наша жизнь? Игра! Безумная, весёлая круговерть. Всегда отыщется в ней время подвигов и свершений, период блужданий, надежд и иллюзий. Одно огорчает: люди реже управляют событиями, чем хотелось бы. Слишком привыкли соглашаться на всё, что предложат – от страха, от лени, от безразличия. Они забыли, что плестись на поводу у Судьбы – это бездумный отказ от заветов Божьих. Создатель доверил нам главное достояние: свободу воли, возможность выбора. И в тот момент, когда немые души взлетели в первый земной полёт, выбирая тела посвободней, Господь вздохнул и добавил: берите, что нравится, но за всё придётся платить.
Чем платим? Тем, что имеем. В половине случаев, согласно теории вероятности, наш выбор будет ничтожен. Что остаётся людям, кроме обелиска? Я лично против любого памятника. Не так он должен был выглядеть, совершенно иначе. А репутация… что, если она в итоге окажется скверной? Плюньте, граждане: плохая репутация мужчины означает, что он живёт не так, как хочется остальным. Вариация для женщин: живёт не с тем, кого сосватало общественное мнение. Так стоит ли за это платить? Берите, что хотите, бесплатно, вот только руки постарайтесь не пачкать. Память о прошлом – вот ваша истинная, горькая расплата.
Глава 1-я. Полоса приключений.
Среда, 23 марта 2008
Колбасы и копчености, разложенные на витрине, своей заветренной, усталой молодцеватостью напоминали уличных девок. Жениться вам надо, барин, усмехнулся Субботин, тогда и блудницы не станут мерещиться. Он бросил в сетку кусок сулугуни, немного подумав, добавил молоко и пакет с десятком яиц. Мука осталась, немного дрожжей… исполним хачапури, решил риэлтор и направился к кассе.
Вечерний поезд, пришедший с северо-востока страны, вернул Субботина в привычный, изрядно опостылевший Город. Неделю назад угасла его мать, до последних минут призывавшая старшего сына. Слава Богу, младший брат остался жить на малой родине и как умел, о матери позаботился. Похороны проплыли смиренно, ещё не угасли в памяти провожающих безумные выходки женщины, бившей стёкла в подъезде. Отца потеряли… двумя? Нет, кажется, тремя годами раньше…
– Всем на пол, стреляю! – внезапный выкрик показался Субботину жалким и вымученным. Как по бумажке милостыню просит, подумал Субботин, нервически зевнув от неожиданности и духоты, но подчинился. Ранних посетителей в лабазе было немного, человек семь или восемь. Геройствовать незачем, денег перед зарплатой почти ни у кого не осталось, да и кто сюда с деньгами пойдёт? Раздался звон и хлопок. Неизвестный ударом приклада странного по форме ружья – обрез? – разбил единственную в помещении телекамеру. Тот же жалостный голос выкрикнул:
– Серый, кассу проверь!
Оба вы серые, портянки второго срока, хмыкнул Субботин. Кто ж сюда с деньгами пойдёт. И ощутил, как ловкие чужие пальцы пробежали-прошелестели по карманам и закоулкам его одежды. А денег всё же не взяли… и что же ищут? Второй грабитель, названный Серым, с досадой захлопнул кассу: по нулям, всего лишь раннее утро. А то вы не знали, удивился Субботин. Внутренний мир риэлтора был выстроен на логике поведения, но подчинён праву сильного.
С полки упало несколько банок с маринованными томатами, одна глухо брякнула и разбилась. Уходят, понял Субботин. Внимание отвлекают. Ключи… в кармане были ключи! Ко мне, никак, решили зайти? Так нет же там ни черта! Как в сказке, которой в детстве очень боялся: отдашь грабителям то, о чём пока что не ведаешь. Сто репьёв им в глотку, устало подумал Субботин. Что найдёте, всё ваше. Зачем я сюда зашёл? Ларёк подкупал не только причудами ассортимента, но и неожиданной гаммой запахов. От застарелой табачной вони до дешёвого лосьона после бритья. Впрочем… лосьон-то, кажется, оставили неясные бандиты. Слегка качаясь, Субботин расплатился и вышел. Кассирша, гортанная дама с усами, трудно ругалась матом. Знакомые слова переливались у неё во рту, как бусинки, то и дело обретая неожиданное звучание. Субботин кивнул в ответ на её констатацию: сдачи нет! – и вышел на свежий воздух. Впрочем, свежести добавил лишь промозглый ветерок от Невы. Дышать на Петроградке по утрам было попросту нечем.
Задыхаясь от быстрого шага, Субботин зашагал к себе на четвёртый этаж. В окнах тускло маячил рассвет, весёлый, как зарплата комедианта. Тревожил жёлтый свет фонарей, не зря большой писатель публично проклял мимозу. Город скрипел, грохотал и бился, бессловесно ожидая пробуждения и динамики. Городу казалось, что, объятый покоем, он близок к смерти, и это его пугало. На зубах вздымающегося к чердачным высотам Субботина скрипела ломаная линия горизонта, вся в песчаных изломах и брызгах спутниковых антенн, заброшенных мансард, каминных труб и чердачных окон.
Субботин позвонил, постучал в дверь ногой. Внутри лениво замялось, забилось об пол. Но дверь соседи по коммуналке не открывали.
– Михеич, витчиняй! Это я, – от отвращения к себе Субботина перекосило. Дитё малое, ключ потерял. Загремел огромный крюк, похожий на те, что браконьеры забрасывают на сомов. Дверь распахнулась.
– Мин херц, чего не спится? – спросил, не открывая глаз, Михеев, таксист и сосед по квартире. Это был высокий сухопарый мужчина с испитым хрящеватым лицом, испещрённым мелкими шрамами и увенчанным длинным поломанным носом. Михеев был разговорчив, философичен, насмешлив, как большинство таксистов, но и добропорядочен, как мало кто из его коллег по извозу. Физиономия Василия Егорыча вызывала в памяти распаханный осенний полигон для танковых битв. Михеев, и в самом деле, был когда-то водителем танка. Острыми буравчиками глаз он видел мир сквозь смотровую щель конфуцианских воззрений, но абсолютно без фанатизма.
Ушел Егорыч на пенсию досрочно, по смутным причинам, от которых по ночам издавал тоскливые стоны, но на гражданке стал вполне себе исправным таксистом. Сейчас сосед состряпал напоказ толику любопытства:
– Уильям Шекспирович! Какого хрена к себе не взойдёте?
– Ключи по дороге утратил, – хмуро сообщил Вильям Субботин, которого в дальнейшем поименуем Субботиным, Вилькой, а то и Бароном-Субботой. Смотря по обстоятельствам. Означенный Вилька швырнул в угол сумку с вещами, поставил на стол пакет с покупками из лабаза (никто к нам в гости не торопится?), со стонами разделся, лёг и моментально уснул. Сон, разродившийся немыслимым сюжетом, уже покачивал Вильку на мягких лапах. Крайне юный Субботин, вернувшийся в родные края, безмятежно топал из школы. Во всём неизменная, шла вперевалку улица Чкалова. По правую руку странника пялились окнами пятиэтажки. По левую, огрызаясь и скалясь, бродили ночные шакалы Панькина, микрорайона местной шпаны