Везунчик Джим
Шрифт:
— А кто обедает у Недди? — поспешно спросил Диксон.
— Понятия не имею, — едва ли не простонала Маргарет. — Осмелюсь предположить, что выдающихся людей не будет. — Маргарет взглянула на Диксона как бы сквозь затуманившиеся очки. — Мне пора. — Она стала искать сумку, медленно и явно не желая, чтобы поиски увенчались успехом.
— Маргарет, когда мы теперь увидимся?
— Не знаю.
— У меня сейчас довольно туго с деньгами… Может, в выходные напроситься к Недди на чай?
— Как хочешь. Кстати, Бертран приедет. — Маргарет по-прежнему игнорировала какие бы то ни было интонации.
— Бертран? Тогда лучше не надо чаю.
— Он пойдет на Летний бал. — Теперь появился едва уловимый
Диксон чувствовал себя человеком, который хочет запрыгнуть в поезд, набирающий скорость, и знает: не запрыгнет, если думать о прыжке перестанет.
— А мы с тобой пойдем? — спросил Диксон.
Через десять минут было установлено, что они с Маргарет пойдут, сияющая Маргарет удалилась прятать под замок экзаменационные работы, пудрить нос, звонить миссис Уэлч и сообщать, что все-таки не сможет присутствовать у нее на обеде (далеко не столь пафосном, как было сначала подано Диксону); Маргарет вместо этого поест сырного рулета и выпьет пива в пабе с Диксоном. Диксон радовался, что его козырная карта возымела такой эффект; но, как это свойственно козырным картам, она поначалу казалась тянущей не на одну, а на десять взяток, и вообще в руке выглядела лучше, чем на сукне. Впрочем, Диксон знал кое-что, чего не знала Маргарет. Во-первых, Маргарет может заинтересоваться связью (любого рода) между Бертраном Уэлчем и Кэрол Голдсмит. О связи этой Диксон вспомнил внезапно, когда Маргарет сказала, что Бертран ведет Кэрол на Летний бал, в то время как муж Кэрол заслан Уэлчем в Лидс. Предположительно белокурая пышногрудая Каллаган, к своей чести, получила отставку. Пикантность ситуации компенсируется вероятностью того, что Кэрол, Бертран, Маргарет и Диксон пойдут на Летний бал все вместе, «маленькой компанией», как выразилась Маргарет. Во-вторых, Билл Аткинсон заранее согласился заскочить в тот же самый паб, куда Диксон вел сейчас Маргарет. Присутствие Аткинсона весьма пригодится на случай, если с Маргарет опять возникнут трудности (хотя, Бог свидетель, так скоро после козырной карты их возникнуть не должно). Миляга Аткинсон крайне молчалив; можно не бояться, что он как-нибудь проболтается о предварительной и неважно пахнущей договоренности. А самое главное — Аткинсон и Маргарет незнакомы. Диксон стал воображать, что каждый из них после скажет о другом, и едва не замурлыкал. Уселся поудобнее — одному Богу известно, сколько придется прождать Маргарет. Чтобы убить время, нашарил блокнот и стал писать: «Уважаемый доктор Кейтон, простите за беспокойство, однако дело в том, что мне крайне необходимо как можно скорее узнать, когда моя статья…».
Глава 9
— Профессор Уэлч! Профессор Уэлч!
Диксон съежился за развернутой газетой и рефлекторно изобразил лицом пришельца-завоевателя. Для него произнести это имя вслух было как нарушить строжайшее табу — даже при условии, что помянутый не явится во плоти, ибо ушел в себя на целый день, а не так, как накануне (накануне состоялся разговор о перспективах Диксона), когда возвращение из себя почти совпало с заходом солнца. Нет чтобы швейцару, гадкому типу, перестать орать и убраться, пока его наметанный глаз не выявил в Диксоне неравноценную замену профессору Уэлчу. Увы, через секунду Диксон почуял, что швейцар шагнул через порог преподавательской и неумолимо приближается, и вынужден был опустить газету.
Швейцар носил униформу оливкового цвета и военного покроя и фуражку, которая к нему не шла, нижнюю челюсть имел длинную, плечи сутулые. Волосы росли у него из носа и на носу, возраст не поддавался определению. Выражение лица менялось крайне редко; глупо было ожидать, что оно изменится при виде Диксона. Продолжая надвигаться, швейцар хрипло отрезал:
— О, мистер Джексон.
Диксон
— Да, Маконохи?
— Мистер Джексон, там по телефону спрашивают профессора Уэлча, а его нигде нет. Вы не поговорите? А то на кафедре истории, кроме вас, ни души, — объяснил швейцар.
— Конечно. Я здесь трубку возьму, если можно.
— Спасибо, мистер Джексон. К сожалению, отсюда говорить нельзя — леди позвонила на коммутатор. Я переключу ее на кабинет архивариуса. Надеюсь, архивариус не будет возражать. Пройдите туда, пожалуйста.
Леди? Наверняка миссис Уэлч. Или какая-нибудь юродивая от изобразительного искусства. Миссис Уэлч предпочтительнее в том смысле, что сообщение будет внятное, но хуже в том смысле, что сообщение это может касаться постельного белья, а то и прикроватного столика. Почему, ну почему Диксона не оставят в покое? Неужели так трудно — собрались все вместе, условились: Диксона не трогаем, хоть камни с неба?
К счастью, архивариуса, типа не менее гадкого, в кабинете не оказалось. Диксон взял трубку.
— Диксон у телефона.
— Да, кафедра прикладной геологии, — утешили в трубке.
— Кто это? — спросил другой голос.
Последовало жужжание, его прервал щелчок практически по барабанной перепонке. Диксон поднес трубку к другому уху и услышал второй голос:
— Это мистер Джексон?
— Диксон.
— Кто? — Голос был смутно знакомый, но принадлежал точно не миссис Уэлч, а как будто девушке-подростку.
— Диксон. Можете передать мне сообщение для профессора Уэлча.
— А, мистер Диксон! Ну конечно. — Раздался звук, похожий на придушенное фырканье. — Как я сразу не поняла. Это Кристина Каллаган.
— Здравствуйте! Как поживаете? — Отчетливые спазмы в животе, возникшие при этом имени, продолжались не более секунды; Диксон знал, что вполне справится с ее голосом, пока остальное предположительно пребывает в Лондоне.
— Спасибо, хорошо. А вы как поживаете? Надеюсь, больше ничью простыню не спалили?
Диксон хохотнул.
— Нет, счастлив сообщить вам, что поджоги в прошлом. Постучите по дереву.
— Вот и славно… Скажите, мистер Диксон, как можно связаться с профессором Уэлчем? Он вообще в колледже?
— Нет, сегодня не появлялся. Наверняка он дома. Или вы уже домой ему звонили?
— Вот досада. Может, вы в курсе: Бертран на выходные ожидается?
— Да, так уж вышло, что я в курсе. Бертран действительно приедет в эти выходные. Мне сказала Маргарет Пил. — Самообладание улетучилось — девушка явно ни сном ни духом о том, что Бертран намерен пробросить ее с Летним балом. Как бы не засыпаться на ответах о Бертране.
— Кто-кто вам сказал? — Голос сделался на йоту резче.
— Маргарет Пил. Ну помните, она гостила в доме Уэлчей, когда вы приезжали.
— Ах да. А она, случайно, не упоминала, Бертран собирается на этот ваш Летний бал?
Думай, Диксон, причем думай быстро. Ни в коем случае не допусти ответа, из которого плавно вытечет вопрос о предполагаемой партнерше.
— Боюсь, что нет. Не упоминала. Но все остальные собираются. — Какого черта Каллаган не отловит Бертрана и сама его не спросит?
— Понятно… Бертран точно на выходные приедет?
— Скорее всего.
Не иначе Каллаган уловила замешательство; по крайней мере это вытекало из ее следующего вопроса:
— Наверно, вы думаете, почему я вас об этом спрашиваю, не лучше ли спросить самого Бертрана. Видите ли, он такой человек… его бывает трудно отловить. Сейчас, например, он уехал — говорят, что уехал, а куда — никто не знает. Он появляется и исчезает когда хочет, без предупреждения. Не любит, когда его отслеживают. Понимаете?