Вглядись в его лицо
Шрифт:
Ванесса покачала головой и тяжело вздохнула. Потом покосилась вправо. Проследив за ее взглядом, Элен увидела на стене огромный стенд, к которому были приколоты красные картонные сердечки-открытки, заложенные посередине. Сверху красовалась большая надпись: «День святого Валентина во 2-м „Б“!»
Элен терпеливо ждала, пока учительница ответит. По опыту она знала: иногда не стоит прерывать затянувшуюся паузу.
— Наши дети… как бы сказать… привыкли к смерти. С начала учебного года мы потеряли двоих учеников, а ведь сейчас только февраль. — Ванесса не отрываясь смотрела на стенд. — Латифа знали все. Все его любили. После того,
— Дети спрашивают, почему так случилось?
— Некоторые спрашивают, а некоторые просто плачут. Они уже никогда не будут прежними, такими, как раньше. Детям свойственна невинность, а наши дети уже другие. — Ванесса повернулась к Элен. Губы учительницы были плотно сжаты. Некоторое время она молчала. — Многие горюют по-настоящему. Горе дало ростки в их душах. Они удручены; многие пали духом. И тем, которые удручены, еще повезло.
— Что вы имеете в виду? — не поняла Элен.
— Другие, которым не так повезло, даже не понимают, что их грызет. Они не в состоянии описать и понять свои чувства. Подспудно их мучают горе и страх, но они не умеют выражать эмоции словами. Поэтому они проявляют горе по-другому. Дерутся. Кусаются. Лягаются. Издеваются друг над другом. Они с детства привыкли к тому, что окружающий мир опасен. — Ванесса подошла к парте у окна во втором ряду. — Вот здесь сидел Латиф. А теперь никто не сидит… Я ненадолго убрала парту, но стало только хуже.
Словно чьи-то пальцы стиснули сердце Элен. Она тут же вспомнила такую же парту Уилла в классе дошкольной группы. На парте стоит табличка с его именем и фамилией и наклейка: Паровозик Томас. Что, если однажды эта парта тоже опустеет навсегда?
— Что собираетесь делать дальше?
— Пусть стоит. У меня нет выбора. В первую неделю после того, как Латифа убили, мы устроили здесь своего рода мемориал. Дети до сих пор носят цветы и подарки… Да вы взгляните сами.
Ванесса встала и направилась к парте Латифа. Элен пошла за ней. Под откидной крышкой высилась гора открыток и высушенных красных роз. У некоторых лепестки совсем почернели.
— Знаете, что меня добивает? Ему до сих пор несут валентинки. Что ни день, кто-нибудь пишет новую.
Элен разглядывала открытки, думая: «Это способно добить кого угодно».
— Вы действительно хотите понять, какое влияние оказывают на нас постоянные убийства? Тогда я знаю, с кем вам нужно поговорить.
— С кем? — встрепенулась Элен, по опыту знавшая, что так получаются самые интересные интервью.
— С моим дядей. Он согласится ответить на ваши вопросы, если вы найдете к нему подход.
29
Возле двери похоронного бюро пахло духами. Рядом с Элен стоял владелец бюро, Ралстон Рилки. Дядя Ванессы оказался худощавым, невысоким мужчиной лет шестидесяти. В коротко стриженных волосах мелькала седина. Невысокий лоб, нос картошкой, короткие седеющие усики. Глаза смотрят цепко, настороженно.
— Что именно вас интересует? — спросил Ралстон. — Если честно, сейчас у нас горячая пора. Сегодня две церемонии похорон.
— Меня интересует, какое влияние оказывают частые убийства на жителей вашего квартала. На улицах и в домах гибнет все больше людей… и даже детей. Недавний случай — Латиф Уильямс. Ваша племянница сказала, что вы не откажетесь
— Ладно, я отвечу на ваши вопросы, только прошу вас, напишите о нас хорошо. Фирма у нас уважаемая, мы с почтением относимся к смерти.
— Понимаю.
— Тогда следуйте за мной.
Ралстон распахнул дверь. Элен зашагала по коридору, устланному красной ковровой дорожкой. Вскоре они очутились перед неприметной деревянной дверью с надписью: «Служебный вход». Похоронное бюро размещалось в обычном жилом доме. Служебное помещение оборудовали в подвале. Здесь было чуть прохладнее, чем наверху, и пахло уже не цветочным дезодорантом, а химикатами.
— Формалин? — спросила Элен, делая пометку в блокноте.
Ралстон кивнул на ходу, и Элен заметила намечающуюся лысину. Владелец похоронного бюро толкнул еще одну белую дверь, и Элен замутило от резкой вони. На стене в тамбуре висели белые халаты и пластиковые маски для лица. На рабочем столе стояли стальные диспенсеры с ватой, флаконы и бутылки. Элен читала ярлыки: «Бальзамировочная жидкость», «Жидкий клей». Она быстро писала в блокноте, стараясь не подавать виду, что ей плохо.
Ралстон толкнул следующую дверь, и они очутились в большом зале, посередине которого стоял блестящий белый стол с желобком сбоку. Ралстон горделиво похлопал по поверхности стола.
— Здесь наша, так сказать, операционная, здесь мы готовим усопших… Таких залов у нас несколько. Обратите внимание на стол — фарфоровый. Фарфор не вступает в химическую реакцию с бальзамировочной жидкостью.
— Если можно, расскажите мне в общих чертах, как проходит… процесс подготовки.
— Сначала мы обмываем тело и обрабатываем его дезраствором. Затем приступаем к бальзамированию. Как проходит бальзамирование? По сути, мы просто заменяем кровь специальной жидкостью. Обычно используется формалин, окрашенный в красный цвет. Тогда кожа у покойного выглядит как у живого. Мертвенно-бледными после смерти бывают даже афроамериканцы…
Элен записала подробности в блокнот.
— Итак, мы заливаем бальзамировочную жидкость в специальный аппарат и приступаем к работе. Насос выкачивает кровь и вместо нее закачивает наш раствор. — Ралстон ласково похлопал по стоящему во главе стола желтоватому насосу. — Делаем проколы троакаром и удаляем жидкость из внутренних органов. Дезинфицируем все полости. После этого вводим консервант и тщательно закупориваем все отверстия.
Элен расхотелось задавать вопросы.
— Затем мы снова обмываем тело и обрабатываем кожу специальным увлажняющим лосьоном, который препятствует обезвоживанию. Поскольку глаза усопших обычно западают, мы набиваем глазницы ватными тампонами и закрепляем веки специальными пластмассовыми наглазниками. После этого можно приподнять веки, зафиксировать их жидким клеем и закрыть усопшему глаза.
Элен собрала всю свою волю, чтобы подавить позыв к рвоте.
— Кроме того, после смерти мышцы лица расслабляются, нижняя челюсть отвисает. Наша задача — добиться, чтобы глаза и губы выглядели как можно более жизнеподобно. Говоря на нашем жаргоне, мы «делаем лицо».
Элен старательно изображала профессиональную деловитость и отстраненность.
— Расскажите, как все проходило с Латифом.
— Мальчику в лицо попало несколько пуль… Нам пришлось нелегко. Лицо воссоздавали буквально по кусочкам. Приходилось все время смотреть на его школьную фотографию.