Входящая во Мглу
Шрифт:
— Эндрю Камерон! Прекрати. Кого ты убедил так изувечить тебе зубы?
— Они настоящие, мам, — повинился Камерон. — Идут в комплекте, так сказать. И это вот тоже.
Он мигнул и растворился во Мгле. На сей раз я сразу же нашла его и улыбнулась. Не обращая внимания на меня, Колин рванулась вперед.
— Камерон! Камерон! Прекрати! Прекрати! — завизжала она.
Снова обратила на меня пылающий взгляд. Я покачала головой, опять сделав каменное лицо.
— Без дыма и зеркал.
Она протянула руку и замолотила
— Ой! — вскрикнул он и, мигнув, материализовался.
Колин схватила Камерона обеими руками, свалившись с дивана. Она стояла на полу перед сыном на коленях и крепко держала его за предплечья.
— Что ты сделал? Куда ты пропал? — потребовала она ответа.
— Никуда, мам. Ты просто меня не видела. Я не знаю, как это работает. Но стоит мне захотеть, и я исчезаю.
Он попытался пожать плечами, но мать держала его слишком крепко.
— Наверное, дается в придачу к остальному.
— Ты можешь исчезнуть, когда она прикасается к тебе? — спросила я наполовину из любопытства, наполовину в надежде убедить маму Камерона.
— Могу попробовать.
Он снова замигал и растворился, хоть Колин и сжимала его изо всех сил. Колин испустила горестный вой и завалилась на спину.
— Камерон!
Он вернулся.
— Я здесь, мам.
— О боже! — ахнула она и закрыла лицо руками. Забыв про макияж, Колин терла щеки и виски, запускала перепачканные пальцы в волосы. — Боже, боже…
Она свернулась калачиком и всхлипнула.
— Мам! Мам, все в порядке. В порядке. Я не причиню тебе вреда.
Камерон присел на корточки рядом и обнял мать.
— Мам? Как ты?
Колин взвыла и прижалась лбом к груди Камерона. Он повернул ее и успокаивающе забормотал. Я встала, огляделась.
— Кухня? — спросила я.
— Туда, через столовую, — прошептал Камерон, указывая на вторую дверь, не ту, через которую мы заходили.
Я кивнула и вышла. Колин Шедли почему-то не производила впечатления женщины, которой в момент потрясения требуется что-то покрепче. Я сделала чай. Правда, пока он заваривался, откопала бутылку коньяка и отмерила в одну из чашек порядочную дозу. Потом, жонглируя тремя полными чашками, вернулась в гостиную.
Камерон усадил мать на диван, хотя она еще цеплялась за него и шмыгала носом. Я вручила ей чашку с алкогольным чаем.
— Это поможет. Выпейте.
Пока она отпивала из чашки на пробу, Камерон нашел ей пачку салфеток. Колин вздрогнула и скривилась, но глотнула обжигающей смеси еще и еще. Потом взяла салфетку, промокнула размазанные глаза и деликатно, воспитанно высморкалась.
— Я… я… вела себя неприлично, — сказала она.
Камерон похлопал ее по руке.
— Мам. Все в порядке. Ты… перенервничала. Все в порядке.
Колин кивнула и выпила еще чая. Поставила чашку на стеклянный
— Простите, — сказала она. — Не могу больше пить эту дрянь. Мне надо что-то покрепче.
Ничего я не понимаю в людях. Камерон встал и отправился на поиски выпивки. Колин, вся в разводах туши и помады, взглянула на меня, подняв бровь.
— Что мне делать? — спросила она.
20
— Импровизируйте.
Пропасть смятения в ее глазах. Она затрясла головой.
— Нет, нет. Я не импровизирую. Я составляю планы, предугадываю случайности. Но это… к этому я не готова.
Я принялась размышлять вслух.
— Наверно, вам стоит относиться к этому так, словно Камерон заболел какой-то экзотической болезнью, для лечения которой ему придется сменить образ жизни. Он по-прежнему ваш сын. По-прежнему воспитанный, умный молодой человек. Он просто… другой.
Колин скривила губы в отвращении.
— Вы говорите как психолог.
Камерон вернулся с бутылкой коньяка и стаканами. Налил всем по доброй порции. Я строго посмотрела на него. На его лице нарисовался вопрос: "А что?" Кэм пожал плечами.
— Это алкоголь. Я даже через кожу могу его впитывать. Он мне не повредит.
Он сел рядом с матерью. Мы отхлебнули. Колин Шедли сделала большой глоток. Передернулась и допила.
— Ладно, Кэм, — выдохнула она, ставя стакан на столик. — Расскажи, что с тобой случилось. Помоги мне понять.
Камерон снова наполнил стакан матери, избегая ее взгляда.
— Знаешь, мам, в подробностях моя история выглядит не очень привлекательно. Я сделал то, что считал необходимым, но сделал плохо. Может, просто скажем: я полагал, что знаю больше, чем на самом деле.
— Хорошо. Когда-нибудь, надеюсь, ты расскажешь все, но сейчас опустим. Выкладывай остальное.
— Я встретил кое-кого — не самого милого человека на свете, — и он воспользовался тем, что я оказался глупее, чем думал.
Колин застыла и начала кашлять от алкогольных паров. Отмахнулась от Камерона, который пытался ей помочь, и отдышалась сама.
— Продолжай, — повторила она.
У нее текли слезы, и Колин промокала их, пока сын говорил.
— Мне стало плохо.
— Я помню, ты болел после Рождества.
— Скорее в феврале, мама, но не суть. Так или иначе, мне было жутко плохо, и я не знал почему. А когда понял, не знал, что делать. Поэтому я обратился за помощью, только все прошло не так гладко. Мне надо уладить несколько проблем, прежде чем ситуация… выправится. Все дело в том, что я вампир, и это навсегда. Это нельзя изменить. Мне придется с этим жить… или не-жить, — добавил он и рассмеялся.
Его мать скорчила гримасу.
— Да ладно тебе, мам. Я пошутил.
Она в унынии что-то пробормотала.