Входящая во Мглу
Шрифт:
Колин залаяла. Ну, по крайней мере, по звуку это была смесь рычания и лая.
— Жду вас здесь — немедленно!
Она выпалила адрес и грохнула трубкой. Я нажала кнопку, отключаясь. Телефон зазвонил снова, не успела я положить его.
Кэм говорил как восьмилетний.
— Харпер? Мама тебе звонила?
— Да. Только что повесила трубку.
— Она еще расстроена?
— Мягко сказано. Мне велели явиться немедленно. А тебе?
— И мне. Гм… хочешь, поедем вдвоем? Я могу тебя подбросить.
— Думаю,
— Ладно. Увидимся там.
Я повесила трубку и пошла искать ботинки. Расшевелила компьютер и заставила его выплюнуть копию счета — на всякий случай.
По дороге в Бельвью я обдумывала, во что ввязываюсь. Я не ожидала, что Камерон и впрямь обрушит на нее правду так скоро, и не представляла, как Колин Шедли отреагирует, когда я приеду. Скорее всего она меня вызвала, чтобы отказаться от моих услуг или услышать ответы, которые устроят ее больше, чем те, что дал сын. Вряд ли мои ей понравятся, но поскольку задание я выполнила, уволить меня она не сможет.
Однако Колин могла отказаться платить по счету, и это было бы неприятно. Я давно уже не сталкивалась с неплательщиками и не горела желанием нарушать традицию. Колин, без сомнения, любит возню с адвокатами и судебными тяжбами, а Нэн Гроувер не захочет выбирать между подругой и мной. Что бы ни случилось, весело мне не будет.
Дом семейства Шедли раскинулся в одном из сельских пригородов, где внутренний двор охватывает акр-другой вокруг построек не меньшей величины. Пришлось немного поблуждать по скопищу извилистых улочек и подняться по недружелюбным крутым горкам, чтобы попасть к неряшливому каменному дому, который выглядывал на улицу из-за кипарисов, как застенчивый ребенок. Зеленый «камаро» Камерона стоял на подъезде.
Воздух у дома чуть мерцал, и знакомая холодная тошнота кинжалом пронзила мне ребра. Я взглянула искоса на занавесь между здесь и там, зондируя темные пятна, пока не перебрала их все. Поймала силуэт…
— Привет, — сказала я и вздрогнула, не совсем подготовленная.
Кэм ждал в тени у решетчатого входа.
— Я не хотел заходить без тебя.
— Боишься, съест? — спросила я.
— Вроде того. Никогда не видел, чтобы мама так злилась. То есть иногда она кричит на Сару, но по-другому. Она вспыльчивая.
— Я заметила.
Я несколько раз глубоко и медленно вдохнула, прежде чем продолжить.
— Ладно. Пойдем в логово львицы.
Я позвонила. На крыльце зажегся свет, и дверь рывком распахнулась. Колин зыркнула на нас обоих и жестом велела заходить. Кэм, трус, пропустил меня вперед. Колин провела нас в чопорную, строгую комнату. Я бросила взгляд на Камерона, и он скривился. Наверное, в детстве его сюда не пускали, если только по официальным поводам или на родительский суд. Нас вызвали на древний китайский ковер.
Мать
Колин едва сдержалась, чтобы не оскалиться, но промолчала.
— Я жду объяснений от вас обоих. Сейчас же.
Камерон начал говорить:
— Ма…
Я прервала его взмахом руки и уставилась на Колин с отсутствующим выражением лица.
— Каких, Колин?
— Телефонного звонка Камерона сегодня вечером. Реального положения дел. Немедля.
— По-моему, для начала стоит кое-что прояснить, — предложила я, откидываясь назад и вытягивая ноги в полную, пожирающую пространство длину. Скрестила лодыжки, наведя на Колин каблуки в безразличном пренебрежении. — Вы наняли меня найти Камерона, и я справилась, если вы не станете утверждать, что этот молодой человек не ваш сын.
— Конечно, это мой сын, — ответила она. — Но…
— Тогда вы согласны, что я предоставила услугу, которая прописана в нашем контракте.
Колин увильнула.
— В некоторой степени.
— Никакой другой степени, Колин, не подразумевалось — ни в контракте, ни так просто. Как мать вы беспокоились за сына. Как попечитель траста — за собственника. Вот он — сын и собственник, целый и невредимый. Я готова обсудить ситуацию в том, что не касается личной жизни Камерона, и даже более — с его разрешения. Но в профессиональном и этическом плане это все, что я могу сделать.
Колин гневно воззрилась на меня, хотя она и знала, что по контракту я права.
— Прекрасно. Можете прислать счет, а сейчас идите.
Камерон вибрировал от напряжения, из-за его мерцания меня тошнило.
— Пусть она останется, мам, мне жаль, что я пытался убежать от проблем и не связался с тобой гораздо раньше, но я знал, что тебе придется трудно. Мне самому было трудно и трудно до сих пор. Дай мне поблажку.
— Поблажку? Ты говоришь прямо как твоя сестра. Думаешь тебе достаточно похныкать, и я сменю ежовые рукавицы на лайковые перчатки.
— Я не хнычу. Я пытаюсь объяснить, — возразил он, разводя руками и едва не задевая меня.
Я не позволила себе передернуться. Колин огрызнулась:
— Скорее врешь и изворачиваешься. Ты не представляешь, как меня разочаровал.
— Вообще-то, мам, очень хорошо представляю. Я сам себя разочаровал. Но это не меняет ситуации. Я все равно… тот, кто я есть, — закончил он, роняя руки между коленей.
— Вампир? Камерон, что ты в самом деле!
— Улыбнись, Камерон, — посоветовала я.
Кэм закатил глаза и состроил уродливую гримасу. Потом растянул губы, и его слишком острые клыки блеснули на свету. Колин отпрянула и уставилась на него.