VHS (именно так: Вэ-Ха-Эс), или Не-законченная жизнь, суггестивный роман
Шрифт:
Сергей Андреев
23/08/2014
Глава 7 Попытка встать
Удивительная штука – реальность!
Самое невероятное случилось однажды поутру, когда я проснулся-выспался, а сестра, та самая «оч-чень медицинская и очень рыжая» сестра Вера, как раз возилась с моими проводами-трубочками. Она меня, наверное, и разбудила.
Мне захотелось встать!
И
Лучше бы мне этого было не делать…
Впрочем, какая разница… когда-то ведь все равно пришлось бы…
С одной стороны, как сказал тот мужчина из кинотеатра – Георгий Павлович – всё уже произошло, всё уже случилось. А уж, коль случилось, то с чего копья-то ломать?
И, с другой стороны, я ведь все равно когда-нибудь встал бы с постели и посмотрел бы на себя в зеркало…
– Я хочу встать, – сказал я отчетливо и громко, чем несказанно удивил Веру.
Она оглянулась на дверь.
Произнес я это не тоном вопроса, а едва ли не в приказном порядке. И это я умею, спасибо армейской выучке и, как это когда-то говорилось: «благодаря долгой работе на руководящих должностях».
Я откинул с груди одеяло и требовательно приподнял над постелью правую руку – да, похудел я изрядно. И Вера, продолжая «несказанно удивляться», словно под гипнозом, покорно обошла кровать, что-то положила на тумбочку, чтобы освободить руки, помогла мне сесть и опустила мои тощие ноги на пол.
И тут мы оба кое-что поняли.
Я, например, сообразил, что силёнок у меня нет на столько, что даже одеяло с груди я откинул всего лишь до пояса, а ноги мои опустились на пол фактически без моего участия, а исключительно с ее помощью. И они показались мне такими худыми (и от того такими несоразмерно длинными), что я закономерно удивился: как это я сумел похудеть до такой «тощей степени».
И это всего за несколько дней?
То, что пальцы на руках стали также худыми и длинными, я заметил еще раньше, но… как-то не задумывался. И чем дальше развивались события по моему «вставанию с кровати», тем явственнее формировалось в мозгу чувство, что ожидает меня впереди нечто совершенно неожиданное (какая интересная тавтология – «ожидало неожиданное»).
Я сидел на кровати и с удивлением разглядывал свои острые колени и длинные тощие ноги. Сколько же я тут в действительности-то пролежал? И руки настолько истощали, что пальцы показались мне, повторяю, несоразмерно длинными. Так же, насколько я помню, рассматривал свое синее тело-аватар тот самый десантник из одноименного джеймскамероновского фильма.
А еще – мои тапочки, размера, так приблизительно, сорок четвертого – сорок пятого.
Впрочем, почему мои? Это ведь казенные тапочки! Откуда у меня могли бы взяться подобные – клеёнчатые и к тому же настолько потрепанные? Так вот, эти тапочки вначале показались мне великоватыми, но мои ступни – длинные худющие, словно два скелетных фрагмента – вошли вовнутрь, как говорят механики, без зазоров, и я почувствовал холод и крайнюю неуютность этих жестких больничных тапок.
Вера,
– Что значит, я хочу встать? – вдруг опомнилась она. – А ну-ка немедля в постель!
Но было уже поздно, да и я был настроен более чем решительно.
– Держи крепко, – приказал я.
И она опять безропотно подчинилась.
Я оперся на ее руку, медленно встал, также медленно и осторожно выпрямил позвоночник и, наконец, смело сделал два шага вперед.
По крайней мере, мне это так показалось – смело!
…да еще и – целых два шага!
…а на самом деле это были два коротких шаркнувших движения.
Но и этих двух коротких трясущихся шажков оказалось достаточно, чтобы в большом зеркале на стене у входной двери появилось наше отражение.
И от неожиданности я даже замер на месте:
– рядом с рыжей медицинской сестрой
– опираясь на ее плечо
– стоял в полосатой больничной пижаме
– высокий бледный тощий и сутулый
– с короткими взъерошенными черными волосами
…молодой парень лет шестнадцати-семнадцати…
Бред какой-то, подумал я, и, едва не потерял равновесие. Сделал еще полшага по направлению к картинке, и юноша в зеркале качнулся в унисон со мной и также шаркнул ногой мне навстречу. Я от удивления поднял бровь (левую, я это отчетливо помню, и я это умею делать и иногда применяю в разговоре с собеседником), а у юноши поползла вверх зеркальная правая.
И тут я «поймал вертолет».
Нет, закружилась не голова, закружилась комната.
По моим ощущениям:
– я продолжал стоять на ногах, пусть не твердо, но всё же стоял;
– я опирался всем своим предплечьем на плечо медсестры (и она, к слову, оказалась куда ниже меня ростом);
…и смотрел в зеркало…
Но неожиданно и само это зеркало, и стена, на которой оно висело, и входная дверь – всё вдруг одновременно качнулось из стороны в сторону. Потом комната наклонилась с еще чуть большей амплитудой, и спустя мгновение вся картинка стремительно метнулась вверх, а мне навстречу прямо к лицу вздыбился деревянный крашеный пол. Последнее, что я помню – это перепуганное в зеркале девичье лицо и ногтями впившаяся мне в предплечье женская пухлая рука.
И – удар по носу.
И следом – дикая боль в голове…
И дальше – абсолютная тишина.
Когда я пришел в себя, то уже лежал в кровати.
Вера, взъерошенная и испуганная, трясущимися руками пыталась бутылочку со снотворным наркотиком приладить в держатель на стойке, но бутылочка эта не хотела входить в предназначенное ей место, и как раз потому, что Вера пыталась ее туда всунуть горлышком кверху, в то время как их туда обычно пристраивают горлышком вниз.