Вице-адмирал В. А. Корнилов

Зверев Б. И.

В Наваринском сражении, в котором русская, английская н французская эскадры совместно выступили против турецкого флота, русские моряки сыграли главную роль. «Стоило только видеть, — писал очевидец, — с каким жаром все устремилось при первом пушечном выстреле и открытии битвы... Ни один из матросов и канониров не отступал и не оставлял своего поста в продолжение четырех часов сражения. Люди, кон большею частью никогда не видали огня, которые занимались артиллерийской службой только на ученые, не потеряли напрасно ни одного заряда и действовали с такой ревностью, что офицеры едва могли их удерживать. Несмотря на множество убитых и раненых, не слышно было ни ропота, ни жалобы. Многие из сих героев, стоявшие на марсах «Азова», тяжело раненные, сами спускались по вантам и кричали

ура. Нельзя не упомянуть об унтер-офицере Туркине, одном из сих храбрых героев. Он стоял на грот-марсе‘, когда ядром ему раздробило руку. Убеждая своих товарищей ревностно исполнять их долг, он твердыми шагами спустился вниз и выдержал одну из му-чительнейших операций... »³

Корабль «Азов», возглавлявший русскую эскадру, подвергся наиболее сильному обстрелу противника, но ни на минуту не переставал наносить ответные удары. Матросы

¹ «Морской сборник». 1655. Л** 12. уч. лит. отд., стр. 210.

^а Грот-млрс — площадка мд грот-мачте,

³ «Русский Инвалид, или Военные ведомости», I от 2 января 1828 г.

И

Сергей Алексеев, Иван Большаков, Елисей Колямов, Василин Парфентьев, Александр Еренков. Степан Селя нов и десятки, сотни других мужественно и стойко сражались с врагом. К концу боя пять неприятельских кораблей было уничтожено метким огнем артиллеристов «Азова». Мичман Корнилов «командовал тремя пушками нижнего дека⁷ и действовал, как весьма деятельный и храбрый офицер». Представляя его к награждению боевым орденом, Лазарев писал, что он был одним из самых деятельных и расторопных участников боя.

Боевая деятельность русской эскадры не ограничилась Наварннским сражением. Вскоре после сражения, во время русско-турецкой войны 1828—1829 гг., эскадра участвовала в блокаде Дарданелл, проходившей в исключительно трудных условиях. Лишь после прекращения военных действий и подписания мирного договора в сентябре 1829 г. русские корабли пришли в Мальту, а спустя полгода направились обратно в Балтийское море. Этот переход от Мальты до Кронштадта был совершен за 59 дней без единой остановки в европейских портах.

Скупой на похвалы Лазарев (произведенный за Нава-ринское сражение в контр-адмиралы) по возвращении на Балтику дал Корнилову следующую характеристику: «Во время перехода от Архипелага до Кронштадта он исполнял должность флаг-офицера, но до того времени всегда командовал вахтою. Весьма деятельный и по познаниям своим искусный морской офицер, которому с надеждою можно доверить командование хорошим военным судном»⁸.

В сентябре 1830 г. в жизни Корнилова произошло знаменательное событие: он был назначен командиром корабля — строящегося тендера⁹ «Лебедь». В следующем году под руководством Корнилова была завершена постройка тендера, а еще через год молодой командир на своем «Лебеде» в течение всего лета находился в практических плаваниях. Это была его последняя кампания на Балтике: в начале 1833 г. он сдал корабль другому командиру, а сам отправился на новое место службы.

НА КОРАБЛЯХ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА

О феврале 1832 г. начальником штаба Черноморского флота был назначен контр-адмирал М. П. Лазарев. Спустя полтора года он заменил адмирала Грейга на посту главного командира (командующего) флота. Сразу же по вступлении в эту должность он поставил своей задачей укрепить флот молодыми офицерами, разделявшими его взгляды по различным отраслям морского дела.

Одним из первых моряков, последовавших за Лазаревым на Черноморье, был Владимир Алексеевич Корнилов. В марте 1833 г. он прибыл на Черноморский флот. В то время основная часть флота под командованием Лазарева находилась в Босфоре, куда была направлена Николаем I для оказания помощи турецкому султану против восставшего правителя Египта Мегмет-Али. Вскоре от Лазарева последовал запрос, в котором он просил

главного командира флота адмирала Грейга прислать Корнилова в его распоряжение. «Я нашел в последнем «Инвалиде», — писал Лазарев, — что лейтенант Корнилов сдал чудесный тендер, которым командовал в Балтике, для перевода на службу в Черное море. Он отличный офицер... В случае его прибытия я буду чувствовать себя лично обязанным Вашему Превосходительству, если Вы поручите его под мое начальство (по особым поручениям) и прикажете, чтобы он был при-

слан сюда с первым транспортом или другим судном, которое присоединится к эскадре»¹⁰.

25 марта Корнилов прибыл в Константинополь. Представившись Лазареву, он сразу же получил от него сложное и ответственное задание: по согласованию с турецким правительством Корнилову вместе с лейтенантом Е. В. Путятиным надлежало отправиться к Дарданеллам «как для получения более подробных сведений о лучших якорных местах, отмелях и течениях, в Дарданелльском проливе существующих, так равно и для исправления бывшей доселе карты сего пролива». Спустя несколько дней оба лейтенанта вышли из Константинополя на фрегате «Эривань» к Дарданеллам, где и приступили к выполнению задания. В начале мая они закончили опись Дарданелл и приступили к аналогичной описи Босфора.

В то время как многие офицеры эскадры могли наслаждаться экзотикой южной природы и достопримечательностями турецкой столицы, Корнилову пришлось в течение трех месяцев заниматься кропотливой работой. В конце июня 1833 г. он вместе с эскадрой покинул турецкие воды и » вернулся в Севастополь. Составленные карты и планы получили высокую оценку адмирала Лазарева.

На следующий год Корнилову вновь предстояло отправиться в заграничное плавание. В феврале 1834 г. он был назначен командиром брига¹¹ «Фемистокл», который летом был направлен из Севастополя в распоряжение русского посланника в Турции А. П. Бутенева.

Бриг «Фемистокл» был первым из кораблей Черноморского флота, которым командовал Корнилов. Не имевший еще большого собственного опыта в командовании кораблями 28-летний капитан, естественно, стремился перенять опыт других лучших командиров, научиться у них всем тонкостям сложного дела управления кораблем. Первые результаты не замедлили сказаться уже вскоре по прибытии в Константинополь. Когда понадобилось сменить русские бриги, находившиеся в распоряжении русского посланника в Греции, Бутенев решил отправить туда бриг «Фемистокл», который «примерным попечением командира оного лейтенанта Корнилова содержится в самом лучшем виде и смело

может соперничсствовать с иностранными военными судами».

23 ноября 1834 г. «Фемистокл» вышел из Босфора, прошел Мраморное море, Дарданеллы, Эгейское море и прибыл в греческий порт Пирей, где вскоре соединился с другим русским кораблем — корветом «Ифигения», командиром которого был лейтенант Путятин. Находясь в отдельном плавании, оба русских корабля являлись как бы представителями всего Черноморского флота; по их внешнему виду, организации службы и морской подготовке команды иностранцы судили об успехах и недостатках других кораблей русского флота. Эта миссия была, разумеется, и почетна, и ответственна.

Порт Пирей, где в основном базировался бриг «Фемистокл», один из древнейших в Греции. Но в 30-х годах XIX века он славился не только своей древней историей: в эти годы он являлся основной базой многих иностранных кораблей, крейсировавших в Средиземном море. «Пирей и Смирна, — писал тогда один из русских моряков, — были портами первенствующих держав. Соперничество военных судов различных наций представляло для моряков обстоятельство весьма возбудительного свойства. Много удали разнообразило собственно служебную жизнь нашу. Технические споры, кончавшиеся поверкой мнений на деле, гонки, пари и всякого рода состязания вводили в дело жизненность и держали нас в вечном напряжении... Тесная афинская гавань, испестренная флагами всех нации, была ареной наших олимпийских игр, в которых, вспоминаю с гордостью, мы нередко бывали победителями»¹.