Вид с метромоста (сборник)
Шрифт:
– И что?
– Не простила, – сказал он и помолчал. – Жесткая женщина. А с виду и не скажешь. Молодец. Уважаю.
– А как эта, условная Таня? – спросил я.
– Прекрасно, – сказал он. – Муж, работа, двое детей, собака лабрадор. Светло-бежевая такая, добрая, дается погладить.
Таков сценарий!
Приснилось, что научный руководитель – именно так, научный руководитель,
– Кем работать? Какой курс читать? – спрашиваю.
– Встретишься с проректором, она тебе расскажет, – говорит он.
Проректор – женщина. Ее фамилия Касымова. Или Касымджанова, я точно не помню, но что-то такое.
Иду к этой госпоже Касымовой. Иду по большому старому коридору, где лампы в виде белых шаров, а на стенах наружная проводка: витые провода в желтой матерчатой оплетке, нацепленные на маленькие фаянсовые изоляторы. Как в детстве, в бабушкиной квартире, думаю я.
У кабинета уже небольшая толпа.
Открывается дверь. Она выходит в коридор. Очень рослая довольно молодая тетка, совершенно русского вида, несмотря на фамилию. Темные волосы в пучок, серые глаза, нос картошечкой. Тугая черная юбка, белая кофта, сиреневый пиджак. Туфли сорокового размера; длинные стройные ноги.
Замечает меня. Отодвигает рукой тех, кто ее ждет. Говорит:
– А вот и вы! Пойдемте пить кофе. У нас тут замечательный кофе, – мы с ней идем по коридору. – Какой у вас размер костюма? А размер пальца, в смысле кольца? У нас тут прекрасные костюмы с огромной скидкой. Вам надо будет приодеться. У вас слишком тоненькое обручальное кольцо, несолидно, бедновато. У нас тут золото очень дешево, но для сотрудников. У вас есть машина? Вам оформят льготный кредит.
Мы поднимаемся по лестнице на следующий этаж.
Она вдруг спотыкается. Вскрикивает:
– Ой! Я ушибла палец! Я разбила палец до крови!
Садится на подоконник, снимает туфли и колготки. Вытягивает босую ногу:
– Посмотрите, как ужасно! Подуйте мне на палец!
На самом деле ничего ужасного. Ну, чуть покраснело около ногтя.
– Подуйте! – говорит она капризным детским голосом.
Я дую, никуда не денешься.
– Вы напишете заявление на имя ректора, – объясняет она. – Отдадите его мне. Я начну вас футболить. Вы пожалуетесь вашему другу, научному руководителю. Он скажет ректору. Ректор меня вызовет, наорет на меня. Я стану искать ваше заявление, а оно потерялось. Вам позвонит моя секретарша, извинится и попросит снова написать. Вы принесете, я его завизирую, сама отнесу ректору, и вас оформят.
Я говорю:
– А нельзя как-то проще?
– Таков сценарий! – говорит она.
– Хорошо, – говорю я. – А на какую должность вы меня берете? На какую кафедру? Что я буду преподавать?
– Потом, потом я вам всё объясню.
– Хорошо, – говорю я. – Я подумаю.
– Вот это да! – возмущается она. – Он еще думать будет!
Соскакивает
Всегда знал, что не судьба мне работать в вузе.
Артиллерийская дуэль
– Я жду ребенка, – сказала Даша.
– Ага, – сказал Генрих Васильевич. – Вот оно как, значит…
Генрих Васильевич был Дашин начальник. Она пришла к нему просить, чтобы ее не увольняли. Дела на фирме шли плоховато. Даша узнала, что она в списке ближайших жертв оптимизации. И поэтому решилась вот так – напрямую, начистоту. Что он, не человек, что ли? Хотя его считали жестким, злым и даже капризным начальником. Но ведь человек же!
– Я жду ребенка, – повторила она.
– Что ж, – сказал Генрих Васильевич.
Снял очки, протер их салфеткой. Снова надел, посмотрел на нее. Она опустила голову, покраснела.
– Хорошо, – сказал Генрих Васильевич. – Ладно. Понятно. Работайте спокойно. А я постараюсь, – вдруг улыбнулся он, – выкрутить вам нечто вроде премии.
– Спасибо! – она подняла на него свои прекрасные серые глаза.
Генрих Васильевич вышел из-за стола, подошел к ней.
Она встала с дивана. Он взял ее руку, поцеловал.
– Я вас поздравляю, – негромко сказал он. – Это прекрасно. Но я, я… я только об одном жалею: что этот ребенок не от меня.
Она отступила на полшага и посмотрела на него. Высокий, стройный, с красноватыми обветренными щеками – горные лыжи? Сколько ему лет? На вид не больше сорока. Разведенный, это она знала точно. Красивый? Да какая разница! Умный? Безусловно. Волевой? А как же. Однако не выдержал.
– Всё, всё, всё, – пробормотал он. – Простите. Забудьте. Идите.
В следующую пятницу она не пришла на работу. В понедельник ее не было тоже. И во вторник. Генрих Васильевич в среду попросил секретаря разыскать ее.
В четверг она зашла в его кабинет и с порога сказала:
– Можете меня увольнять. У меня несчастье. Я бежала, поскользнулась, упала, сильно ударилась… и, в общем… ну, вы сами понимаете.
– Господи! – вздохнул Генрих Васильевич. – Вот беда…
Вышел из-за стола. Усадил ее на диван. Сел рядом. Обнял за плечо.
– А что врачи говорят? Дети-то еще будут? Даша, Дашенька, вы сможете еще раз забеременеть и родить?
– Да, – тихо сказала она, близко-близко глядя на него своими огромными серыми глазами.
– Вот и отлично! – сказал он, вставая с дивана. – Уверен, в следующий раз у вас всё будет хорошо. Но вы уж берегите себя! Не скачите по сугробам!
Подошел к столу, выдвинул ящик, вытащил конверт.
– Тут я приготовил для вас небольшое, так сказать, пособие… Конечно, ваша ситуация изменилась, но… но всё равно возьмите.
– Не надо, – сказала она.
– Точно? – он поднял брови. – Вы уверены?