Вид транспорта — мужчина
Шрифт:
— Чего боишься, дурочка? Я выпью за тебя.
На этот раз Альфия не стала прислуживать: поднос поставила и ушла. Лариса чокнулась с Асией, выпила и завыла:
— Ой, бедная я-а-а!
Асия с сочувствием на нее посмотрела, сказала:
«Ничего» — и заглотнула подряд две порции, крякнула и лишь после этого громогласно испросила прощения у своего цистита.
"Нет, — вдруг решила она, — в министерство я не поеду. Ваня честный мужик, но кто его знает.
Страшно. Время у нас
— Альфия! Горячей воды добавь! — зло гаркнула она. — Кто так лечит цистит? Бедная моя задница примерзла к вашему тазу!
— Мама, я принесу! — вскочила с кровати Лариса.
Следом за ней подпрыгнул и упал на пол семейный альбом: Лариса все дни напролет лила горькие слезы над свадебными фотографиями, над своим заблудшим Рашидиком. Старые карточки рассыпались по ковру, и везде он, Рашидик, — где в панамке, где на карусельном коне, где с саблей, а где с сачком, открыв рот от усердия, ловит бабочек.
— Что там еще? — Оглянувшись, Асия рассердилась:
— Прыгаешь, как коза. Погляди, уронила альбом, фотографии все раскидала. А ну покажи, над чем это там ты льешь слезы!
Лариса бросилась собирать фотографии мужа.
С чайником в комнату вошла Альфия и чинно проследовала к свекрови. Та подняла свой зад, прислушиваясь к звуку крутой кипяченой струи, льющейся по стенкам тазика, и вдруг как закричит:
— А-а-а!
Альфия шарахнулась с чайником и замерла, привалилась к стене, стоит белей савана, с ужасом шепчет:
— Обварила-а-а…
— Обварила?! Обварила?! — паникуя, подскочила к свекрови Лариса.
Денисия от страха просто глаза зажмурила — не смогла смотреть.
— Какой там обварила! — обругала их всех Асия. — Как же, дура я зад свой под ваш кипяток подставлять.
Все удивились:
— Не обварилась? Что же кричала?
Асия, довольная, рассмеялась:
— Осенило меня. А ну-ка, Ларка, дай Гюлькину фотографию, вон там она, за стол завалилась, но даже отсюда я вижу огромные Гюлькины глазищи.
Лариса метнулась к столу, Асия же плюхнулась обратно в тазик и замурлыкала от блаженства.
— И цистит как рукой сняло, — призналась она, разглаживая на полном белом колене слегка помятую фотографию внучки своей Гюльджагеры. — Альфия, не стой у стены как приклеенная, иди глянь. На кого Гюлька наша похожа?
— На себя, — робко приблизившись, сказала Альфия. — И на мать немного. А на отца совсем не похожа.
— Иди ты, — ругнулась Асия. — Ларка, а ты что скажешь?
Лариса внимательно на фотографию племянницы посмотрела и, с укором качая кудлатой своей головой, провыла:
— Гюлька на Рашидика моего похожа! Как я раньше этого не замечала-а-а?
Асия
— Тьфу на вас! Совсем вы дурные! Ни на себя, ни на Рашида, ни на мать, ни на отца не похожа здесь Гюльджагера.
— А на кого? — спросили хором невестки.
Асия, хитро улыбаясь, кивнула на Денисию и прошептала:
— На нее.
— Гюльджагера? — не поверила Альфия. — На Деню?
— Наша Гюлька? — удивилась и Лариса. — На Деньку?
И хором обе возразили:
— Совсем не похожа. Абсолютно разные.
— В жизни — нет, не похожи, а на фото — да. Одно лицо. Посмотрите, — Асия победоносно протянула невесткам фотографию своей старшей внучки. — Одно лицо. Сам Аллах нам помог! Посмотрите!
Все, внимательно изучив фотографию и сверив ее с растерянной Денисией, пришли к заключению:
Да, на снимке Гюльджагера и в самом деле удивительно похожа на Денисию, хотя в жизни ни капельки. У Гюльки глаза только раскосые, а у Деньки — нет, а в остальном очень и очень.
Как только сей факт был установлен, произошло чудесное исцеление. Мать семейства, забыв про цистит, ванночки и горшки, приступила к делу. Она призвала к себе старшую внучку и приказала:
— Загранпаспорт свой покажи.
Гюльджагера послушно показала бабушке паспорт, за что тут же была расцелована.
— Ай, надо же! — возликовала Асия. — Еще больше здесь похожа она!
Пока внучка хлопала своими необычной красы глазищами, ничего не понимая, Асия Махмутьевна быстро здравые мысли в планы сложила и приказала:
— Вот что, Гюля, завтра поедешь в Москву насчет визы во Францию хлопотать.
Этим же вечером, как по мановению волшебной палочки, явился Рашидик. Он, смущенный, бочком просочился в комнату Ларисы и сразу напоролся на интересный вопрос, вместо приветствия заданный Зюзиком прямо в лоб:
— Папа, а что такое харя?
— Это чужое лицо, — напуганный такой холодной встречей, пролепетал Рашид.
Зюзик с непониманием уставился на Ларису, старательно прячущую горячую радость за ледяным презрением.
— Мама, разве папино лицо нам чужое? — спросил он, и Рашид сразу понял, что все это время его пригожее лицо для Ларисы было не чем другим, как харей.
Понял, струхнул и попятился, выскользнул из комнаты, сбежал к Асии за помощью. А Лариса, отпустив подзатыльник Зюзику, сказала:
— Балда, все испортил.
Потом был большой семейный совет, где вспомнили все достоинства Ларисы и Рашида. Затем прошлись и по их недостаткам. В итоге постановили: Ларке «от супружеского долга не отлынивать и на плохое „тамочувствие“ не ссылаться», а Рашиду «быть заботливым отцом и нежным мужем».