Видессос осажден
Шрифт:
Тикас не прятался ни в экзонартексе, ни в притворе. Гвардейцы Маниакеса предшествовали их наступлению в главную зону поклонения. Никаких отступников, никакой банды браво, притаившихся в засаде за скамьями. Стражники разрешили Маниакесу войти. Он был сувереном в Империи Видесс, но вряд ли в своем собственном доме.
"Ты видишь?" Снова сказал Домнос. "Золото, серебро, латунь, полудрагоценные камни - все исчезло".
"Да", - сказал Маниакес. Еще до прихода макуранцев храм здесь, в Аморионе, был копией Высокого Храма в столице, но
Маниакес взглянул вверх, на купол центрального алтаря. Мозаичное изображение Фоса на куполе не было таким строгим в суждениях, как в городе Видессе; здесь он выглядел более раздраженным. И золотые мозаики, окружавшие его изображение, исчезли, сохранившись только под грубым серым цементом, в который они были вмонтированы. Из-за этого изображение Фоса казалось еще более безжизненным, чем могло бы быть в противном случае.
"Да, они даже сняли купол", - сказал Домнос, проследив за взглядом Маниакеса. С некоторым мрачным удовлетворением он добавил: "И трое их рабочих тоже погибли при этом; пусть Скотос навеки заморозит их души". Он плюнул на мраморный пол, отвергая темного бога.
То же самое сделал Маниакес. Он спросил: "Как ты думаешь, сколько денег тебе понадобится, чтобы восстановить храм таким, каким он был?"
Домнос хлопнул в ладоши. Подбежал менее высокопоставленный священник в более простой синей рясе. "Список счетов", - рявкнул прелат. Его подчиненный поспешил прочь, вскоре вернувшись с тремя листами пергамента, скрепленными в одном углу маленьким железным кольцом. Домнос взял его у него, затем торжественно вручил Маниакесу. "Вот вы где, ваше величество".
"Э-э... спасибо", - сказал Маниакес. Он пролистал документ. Его тревога росла с каждой прочитанной строчкой. Домнос просчитал стоимость полного ремонта до последнего медяка, как в материалах, так и в рабочей силе. Сумма, к которой он, наконец, пришел, выглядела разумной в свете ущерба, нанесенного храму, - и совершенно ужасающей в свете ущерба, нанесенного финансам Империи.
"Ну что, ваше величество?" - Спросил Домнос, когда Маниакес не подал виду, что вытаскивает золотые монеты из ушей.
"Что ж, святой отец, все, что я могу сказать прямо сейчас, это то, что ваш храм не единственный, кто пострадал, и мне нужно посмотреть, какие еще у нас есть нужды, прежде чем я смогу подумать о выплате вам всей этой суммы". Маниакес знал, что его голос звучит слабо. Впрочем, он не знал, что еще сказать. Тзикас не прятался внутри храма, нет, но все равно попал в засаду.
Отбросив жадные инстинкты Домноса, восстановить видессианский контроль над Аморионом оказалось проще, чем ожидал Маниакес. Большинство местных жителей, сотрудничавших с макуранскими оккупантами, бежали вместе с ними. Те, кто остался, громко раскаивались. Как и в других местах, Маниакес больше прощал, чем наказывал.
Будучи довольно крупным городом, в Аморионе была своя небольшая община васпураканцев, прежде чем он пал под властью макуранцев, община со своим собственным храмом, расположенным в уединении. Это позволило Автократору отправить местных жителей Видессии, которые перешли
"Но, ваше величество, - запротестовал Домнос, - цель состоит в том, чтобы вернуть их к ортодоксии, как вы сказали, а не утвердить их в их заблуждении. Одна империя, одна истинная вера: это закон природы ".
"Так оно и есть", - сказал Маниакес. "Со временем, святой отец, я думаю, почти все они вернутся в православие. Мы делаем этот путь более легким, предпочтительным, точно так же, как макуранцы сделали догму Васпура Перворожденного способом продвижения вперед. Вы годами находились под макуранским игом; вы были свободны несколько дней. Не все случается сразу."
"Я, конечно, вижу это, ваше величество", - сказал Домнос и гордо удалился, облаченный в развевающуюся мантию.
Гориос с удивлением наблюдал за его отступлением. "Знаешь, мой кузен, я не думаю, что ты сейчас один из его любимых людей".
"Я заметил это, спасибо". Маниакес издал печальный кудахтающий звук. "Я бы не стал опустошать казну, чтобы отремонтировать здешний храм сию минуту, и я бы также не стал сжигать еретиков, не дав им достойного шанса вернуться к ортодоксальности. Видишь, каким нечестивцем это делает меня?"
"По-моему, звучит чертовски зловеще", - согласился Гориос. "Не давать кому-то все деньги, которые он хочет, в тот момент, когда он этого хочет - почему, если это не стоит на одном уровне со злодеянием, когда приказывают казнить вашего лучшего генерала, я не знаю, что это значит". Он сделал паузу, выглядя задумчивым. "Но поскольку ты сам себе лучший генерал, это немного усложнило бы все дело, не так ли?"
"Усложняет? Во всяком случае, это один из способов выразить это". Маниакес вздохнул. "Вот Аморион снова под властью Видессии. Мне не пришлось сражаться, чтобы вернуть его, так что город не сожжен и не разрушен хуже, чем был до моего приезда сюда. Макуранцы не взяли с собой никого, кто не хотел идти. И какую благодарность я получаю? Я не сразу все сделал идеально, поэтому, конечно, я всего лишь тиран ".
Гориос дернул себя за бороду. "Если это тебя хоть как-то утешит, кузен, твое Величество, мой шурин, держу пари, что люди здесь точно так же ворчали по поводу макуранцев до того дня, как парни из котельной ушли". Его голос поднялся до высокого, насмешливого фальцета: "Наглость этого проклятого Абиварда. В любом случае, ко льду с ним!
У него хватает наглости, действительно, отправиться в попытке завоевать Видесс, город, когда его фургоны с припасами оставили такие большие выбоины на наших улицах. " Он выглядел и говорил как возмущенный цыпленок.
Маниакес открыл рот, чтобы что-то сказать, но к тому времени он уже начал смеяться и чуть не задохнулся до смерти. Когда он смог говорить, он обвиняюще ткнул указательным пальцем в своего кузена: "Ты, сиррах, демон с уровня бытия, о котором Коллегия Магов еще не сталкивалась, причина в том, что это слишком абсурдно для размышлений таких спокойных, осторожных людей".